Город высокого неба и шумного одиночества.
Нью-Йорк
Cлайд с цитатойБлагополучие без корней, люди носятся сами с собой в бешеном ритме города по расплавленному от жары асфальту, не взрастив многолетним трудом ни одного дерева. Нация, убившая Джона Леннона и считающая, что это тоже сойдет ей с рук...
Они лежали в каморке Мэтью, слушая Джона Леннона, а весь Нью-Йорк сходил с ума от Вуди Аллена. Мэтью претили его истории невротиков, занятых копанием в собственной распущенной душе, считая, что это и есть свобода духа. Только в безумном Нью-Йорке такое явление могло вырасти в общественную силу.
— Но, как же кабаре, твоя игра и мой голос — мы лучшие в Лондоне.
— Так значит, станем лучшими в Нью-Йорке.
Уолл-Стрит — это единственное место на земле, где люди, приезжающие на роллс-ройсах, слушают советы тех, кто приехал на метро.
Все-таки великолепен этот город – он макиавеллиевский по природе своей. Люди почти не обременяют тебя довершениями, завершениями, свершениями, вообще редко бывают последовательны – и нарочно выкручиваться незачем, тебя просто несет потоком нью-йоркской жизни. Изо дня в день Нью-Йорк подтачивает своих обитателей великим потопом, и только сильнейшим – волевым наследникам Спартака – хватает сил не просто не утонуть, но держаться курса. Касается и работы, и личной жизни. Спустя какую-то пару месяцев почти все оказываются в далекой дали от места назначения, застревают в колючих кустах посреди трясины, хотя направлялись прямиком к океану. Кое-кто попросту тонет (садится на наркоту) или выползает на берег (переезжает в Коннектикут).
Что сравнится с осенью в Нью-Йорке? Не думайте, что в это время опадают только листья. Так же с людей спадают и маски.
Было здорово повидать стариков и все такое, но через пару недель мне уже не терпелось вернуться в Нью-Йорк. Это не город, а эпическая поэма.