народ

— В человеческих отношениях следует выделить два основных элемента, — нравоучительно произнес Джо. — Одним из них является вечное стремление человека к свободе: свободе вероисповедания, свободе печати, свободе собраний, свободе выбирать правительство — любой свободе! А другой главный элемент в человеческих отношениях — усилия правительства не дать людям эту свободу.

Это показалось Блейну несколько упрощённым взглядом на человеческие отношения, но он промолчал и продолжал слушать.

— Правительство, — говорил Джо, — делает это по многим причинам. Из соображений безопасности, ради личной выгоды, чтобы удержать власть, а то и просто потому, что считает людей не готовыми к свободе.

Победа Гитлера демократическим большинством не доказывает ни порядочность народа, ни самого Гитлера.

Искать справедливости у предубежденного и разъяренного народа — все равно что просить сострадания у голодного льва. Народ подобен безумцу, который в припадке бешенства безжалостно убивает своего лучшего друга и, лишь очнувшись, в изумлении созерцает и оплакивает собственную жестокость.

— Три года. Мы многого добились за столь короткое время.

— И всё это — благодаря сильному лидеру, сэр.

— Нет. Благодаря воле сильного народа. И одному очень хорошему советнику.

— Спасибо, сэр.

Если нет справедливости для народа, то не должно быть покоя и для правительства.

Самые страшные несчастья, которые постигают народы, являются следствием неправильных суждений или искаженных представлений политических лидеров.

Народ не должен бояться власти, власть должна бояться народа.

Прощение было бы опасным уроком для столь черствого в глубине души народа, как русский. Правитель опускается до уровня своих дикарей подданных; он так же бессердечен, как они, он смело превращает их в скотов, чтобы привязать к себе: народ и властитель состязаются в обмане, предрассудках и бесчеловечности.

Глядите, сыны, какой туман стоит кругом. Таким же туманом черное горе висит над народом нашим. Это горе люди и ночью спят — не заспят, и днем через это горе белого света не видят. А мы с вами об этом должны помнить завсегда.