музыка

Однажды папин друг накурился и продал мне гитару за пять долларов. Я переставил струны под себя — ведь я левша, но понятия не имел, как ее настроить. Тогда я пошел в ближайший музыкальный магазин и стал водить пальцами по гитарам, которые там продавались, — и слушать. Так я и разобрался.

Ключ к моей поэзии — воображение. И немного научной фантастики.

«Битлз» — группа, которую нельзя не брать в расчет. Они слишком большие. И так стыдно, что Америка отправляет к ним [в Англию] «The Monkees» — боже, это убивает меня. Стыдно, что Америка такая глупая, что породила нечто подобное. В Штатах есть стоящие коллективы, которые голодают и из последних сил пытаются пробиться — а тут появляются эти феи.

Я думал, что в Великобритании много чуваков, которые умеют играть, но не чувствовать. Но я очень удивился, что это не так, — особенно когда услышал Эрика Клэптона. Это было так странно, я подумал: «Боже!» И каждый раз, как мы с тех пор встречаемся, мы говорим только о музицировании.

Меня так старательно копируют, что я слышу даже имитацию моих ошибок.

Однажды я сказал: «А не сжечь ли мне гитару сегодня…» И все такие: «Да, да! Будет круто!» И я взрастил в себе гнев, чтобы суметь сделать это. Я не знал, что это гнев, пока они мне не сказали. Думаю, каждому нужно пространство, чтобы дать себе волю. Моим пространством стала сцена.

В какой-то мере музыка схожа с литературой: слушая музыку, мы так же, как и при чтении, движемся от начала «повествования» к его концу. Однако есть и существенное отличие: музыкальное произведение в первую очередь обращено к чувствам слушателя, и даже если при этом у него возникнут какие-то интеллектуальные соображения, они не будут иметь прямого отношения к звучащей в данный момент музыке. Иными словами: возникающие у разных слушателей эмоции могут быть общими или схожими, мысли же общими или схожими не будут. Музыка если и имеет отношение к области смысла, то значительно более отдаленное, нежели литература: смыслы музыки – ее ритмы, повторы, модуляции, диссонансы – чаще всего ни к чему не отсылают, кроме самих себя.

Играть музыку — это то, что я делаю. Моя семья — это то, что я есть.

Когда все забудут о «Nirvana» и я на каком-нибудь туре возрождения буду играть на разогреве у «Temptations» и «Four Tops», Фрэнсис Бин всё равно останется моей дочерью, а Кортни всё равно останется моей женой. Это для меня ценнее всего остального.

Счастлив тот, кто слышал песню — которая слышится и не слышится!

Любая самая глупая песня способна расшевелить эрогенные зоны в душе, когда ты едешь в машине по вечернему городу.