грех

Грешить бесстыдно, непробудно,

Счет потерять ночам и дням,

И, с головой от хмеля трудной,

Пройти сторонкой в божий храм.

Три раза преклониться долу,

Семь — осенить себя крестом,

Тайком к заплеванному полу

Горячим прикоснуться лбом.

А воротясь домой, обмерить

На тот же грош кого-нибудь,

И пса голодного от двери,

Икнув, ногою отпихнуть.

И на перины пуховые

В тяжелом завалиться сне…

Да, и такой, моя Россия,

Ты всех краев дороже мне.

Евангелие по Эмили: греши против других, как грешили против тебя.

Предназначение женщины отнюдь не в служение мужу и не только в воспитании детей, но тогда подобные мысли считались грехом. Как и сейчас, впрочем. Вопрос лишь, по чьим меркам?

Все врут. У каждого на душе есть этот грех. Мы все с ног до головы окутаны этой паутиной. Паутиной лжи.

Грех — причинять людям боль без необходимости. Все прочие грехи являются надуманной чушью. Причинять же боль самому себе не грех, а глупость.

Если двое грешат — кто в чём виноват, за то и ответит он!

То, что я согрешила — к следствию отношения не имеет! Что же я согрешить спокойно не могу?

Этих людей (ушедших из монастыря) бесконечно жаль. Церковные уставы предписывают не погребать их на христианском кладбище, вменяют в самоубийц. Их браки Церковью не признаются. Мне доводилось читать богословские объяснения подобным уставам и канонам, но всегда казалось, что они слишком жестоки. Но как-то, однажды услышав не богословское объяснение, не параграф из древних канонов, а всего лишь маленькое четверостишие, я вдруг понял, что церковные правила лишь констатируют состояние, в которое ввергает себя монах, отрекшийся от избранного им пути. Конечно, Господь милостив и для всех есть покаяние, но вот как подвел итог своей жизни профессор философского факультета МГУ, автор книг по античной философии Арсений Чанышев. Он не был монахом. И каяться в нарушении обетов, данных Богу, ему не было никакой нужды. Но он был сыном монаха…

Вот это четверостишие:

Я — сын монаха, плод греха.

Я — нарушение обета.

И Богом проклят я за это:

К чему ни прикоснусь — труха.

У меня нет пороков, в худшем случае это маленькие грешки, к которым надо относиться с большой снисходительностью.

Я всегда с подозрением отношусь к людям, которые каются в чужих грехах.