Сумел подавить в себе горечь, которая охватывает всякую благородную душу при мысли о том, сколько низости и подлости приходится совершать человеку, стремящемуся наилучшим образом устроить свою судьбу.
горечь
Я мог бы быть. Достаточно. Уже
Довольно сказано — я мог, но всё же не был.
Я не вписался с ходу в твой сюжет,
А мне хватило бы абзаца, мне бы
Хватило пары строчек под финал:
Мол, а потом они исчезли вместе.
Кто сказал, что я неудачник? Мне выпала главная удача в жизни. Я могу быть счастлив, когда мне горько.
Всевозможные мечты,
всевозможные горести,
всевозможные обещания...
Рано или поздно таяло всё.
Я не знаю иных слов, чем те, что мне верно служили.
Ты твердишь незнакомые мне: «красота», «волшебство»...
Мне казалось, что их в веке прошлом ещё износили
До лохмотьев, до дыр, до несчастной и злой нищеты.
Но ты их повторяешь, как части своей позывные,
Как Устав, как легенду от карты. Я слышу, как ты
Говоришь слово «счастье». Оно придаёт тебе силы.
Я не знаю, какими словами ответить тебе.
Так ли это плохо? Мы, дети цивилизации, разучились быть естественными. И скептически кривим рот, когда при нас дают волю чувствам. Мужчины обнимаются – гомосексуалисты. Женщина плачет – истеричка. Старик хохочет – идиот. Малыша не придуши, дуреха – от большой-то любви…
Пусть нас в любви одна связует нить,
Но в жизни горечь разная у нас.
Она любви не может изменить,
Но у любви крадёт за часом час.
Мы видим повсюду мерзость, жизнь вызывает у нас горечь и отвращение, но все это лишь отражение болезни, которую мы носим в себе.