В мире не бывает столько правды,
Чтоб для каждого была своя.
Просто мы своей гордыне рады
И считаем: правда — это я.
В мире не бывает столько правды,
Чтоб для каждого была своя.
Просто мы своей гордыне рады
И считаем: правда — это я.
Безудержная жажда совершенства и величия «в меру своего разумения» — неотъемлемый элемент гордыни. Как и уверенность человека в том, что он знает и умеет делать что-то несравненно лучше других.
— Что такое гордыня? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Месть выброшенного на помойку эго, — ответил Ходжа.
Ну хватит «буха́ть»! Ну хватит! Это уже не модно, бессмысленно, тупо, самоубийственно! Работал он электриком, ну и работай дальше электриком! А это тоже, между прочим, от гордыни! Я не электрик — у меня ружьё есть! Вот вы считаете, что я электрик, а я вас всех перестреляю. Это как раз сатанинская идея гордыни. Вы вот считаете меня за дерьмо, а я вас сейчас возьму и всех перестреляю. Я о себе думаю невесть знает что, и мое несоответствие моих мыслей моему реальному положению оно порождает во мне конфликт, который я на ком-нибудь обязательно вымещу. Покажу, что я сильнее вас. Что я выше вас. Как? Я вас убью! Вот это «буха́ние» бесконтрольное, оно несомненно ведёт к озверению. Это серьёзный наш бич. С этим надо бороться, а бороться, в первую очередь, тем, что думать башкой!
Однажды вы поймёте, что ваше истинное величие начинается там, где заканчивается ваша гордыня.
— Скажи мне, друг, за что ты сражаешься?
— За то, за что я и должен, дружище...
— Счастливый ты, что знаешь. А я вот только теперь разобрался, что сражаюсь из-за своей гордыни.
— Это плохо...
Гордыня и жажда суетной славы и власти — вот та ядовитая змея, которая, раз проникнув в вельможные сердца, внедряется в них до тех пор, пока разобщением и рознью не сокрушит всего, что есть: ибо каждый стремится быть сначала вторым после первого, потом равным первому и наконец — главным и выше первого.