– Неважно, во что я верю.
– Как раз это и важно, детектив.
Я просто поняла, что самоуважение идет изнутри. Нельзя ждать, что другие будут его подпитывать.
– Зато, похоже, что ты вообще с этим делом не связан. Ведь вряд ли ты спал с этим мужиком.
– Э... вообще-то, Вы тут ошибаетесь, детектив.
— Что еще ты можешь сказать о Джанне? Надо составить портрет жертвы.
— Ну, у нее невероятные...
— Я не про умения в сексе.
— Ясно.
— Что насчет ее фамилии, друзей, родных, у кого она ночевала в Лос-Анджелесе?
— Я любовник, а не органайзер.
– Ты собираешься меня наказать?
– Конечно. И не потому что отец промыл мне мозги, или я пытаюсь что-то доказать. Я наказываю, потому что у меня это хорошо выходит. И мне нравится, когда люди получают по заслугам. Это делает меня счастливым.
– Полагаю, лучшей причины не сыщешь.
– Поэтому я выношу тебе приговор. Мама, ты останешься здесь, на Земле, среди созданий, которых ты презираешь... как одна из них.
— Никаких больше метафор, никаких разговоров про дьявола. Я уже говорила, ты можешь думать, что это все из чего ты состоишь, но я тебя вижу совсем не таким.
— В последнее время я и сам сомневаюсь.
— Думаешь, я определяю себя по брату?
— Я знаю по опыту, что он отбрасывает здоровенную тень.
— Единственная константа во вселенной, то что Люцифер любимчик. Что бы я не делал, как бы я не старался, как бы он не лажал. Ни черта не изменится.