— А вы разговорчивые.
— Нет, это только я. Брат мой вообще глухонемой. Да, Боцман?
— Да.
— А вы разговорчивые.
— Нет, это только я. Брат мой вообще глухонемой. Да, Боцман?
— Да.
— Тебе мама никогда не говорила, что баловаться с оружием не стоит?
— Мне мама говорила: «Если решил стрелять — стреляй. А иначе выстрелят в тебя».
— И что же это за чудо-мама?
— Такая же, как и у тебя — спецназ.
— Отпусти их...
— Но генерал же приказал!..
— Отпусти... ТАМ нет ни генералов, ни рядовых...
Не надо со мной разговаривать в таком тоне! Я сам врач и рожаю не первый раз в этой жизни!
— Ну что, поехали?
— Док, ты даже не спросил, куда, зачем...
— Да главное, что опять с вами и опять в какое-нибудь дерьмо!
— А я его предупреждал, но он и ухом не моргнул!
— С чего ты вообще взял, что его убили?
— Он был левшой, а выстрел был произведен в правую голову.
— Ну и где он сейчас?
— Ну... смотря сколько грехов у него было.
Турин: Вольно, Филипченко. Свяжись-ка, друг дорогой, с Читой и выясни, почему опаздывает состав с грузом.
Филипченко: Уже связался, товарищ полковник. Диспетчер забайкальской железной дороги сказал, что пытался вызвать машиниста по рации, но связь очень плохая, ничего не слышно.
Ермаков: И часто у вас тут поезда теряются?
Турин: Не беспокойтесь, найдется, не иголка. Так, скажи диспетчеру, пусть позвонит дежурному по разъезду, а тот попробует связаться с машинистом по своей рации.
Филипченко: Уже, товарищ полковник. Напился, товарищ полковник. И в данный момент не может связаться с машинистом по рации.
Ермаков: А кроме него кто-нибудь может это сделать?
Филипченко: Ну, жена дежурного сказала, что сейчас подоит корову и сходит к егерю, тот умеет обращаться с рацией.
Ермаков: И сколько нужно времени, чтобы подоить корову?!
Филипченко: Ну, смотря какая корова...
(Ермаков в ярости уходит)
Турин: Молодец, Филипченко!
Филипченко: Служу России...
— Кто вы такие? Под кем ходите?
— Как и все, под Богом ходим. Только вот не знал, что «Бог» — это кличка.