В том-то и дело, Лёня, что это хреновая победа получается! Я думал — ярость нахлынет, а из меня жалость прёт!
Диверсант. Конец войны
— Такими кадрами, как ты — не разбрасываются.
— Да? ... А почему я тогда здесь? [на зоне]
— А здесь ты, Бобриков, по своей собственной глупости. Ориентацию в пространстве потерял.
Средь будничной тьмы
Житейской обыденной прозы
Забыть до сих пор мы не можем войны,
И льются горючие слёзы...
— Бобриков, и этой песни ты не знаешь?
— Нет.
— Эх, ты, кулема городская...
— Если в живых останусь, заброшу куда-нибудь в глухомань, чтобы людей не видеть.
— Че вы так людей не хотите видеть?
— Да насмотрелся уже, ничего поскудней на земле нет...
— Только вот плохо сидим мы тут на берегу моря, как в раю, а другие в это время кровь льют, победу приближают.
— Мы, Филатов, этой крови столько пролили, что захлебнуться можно.
— За что я люблю русских, так это за то, что гнилую картошку вы всегда берете позолоченной вилкой.
— Если этот хрен немецкий про русских гадости говорит, скажите, что я его в сортир башкой макну!
— Я, разведчик!
— Ты, Филатов, ДИВЕРСАНТ! И ничего зазорного в этом слове нет, хорошее слово...