Марианна

Он любит власть... и свои волосы. Не знаю, что больше.

Ах, дорогая, в любви нет худшего преступления, как возбудить мысль, хотя бы на одну только минуту, что ты больше не любишь! Это грех непростительный; сердце укоряет нас за него беспрестанно и не прощает никогда. Пока оно любит, его самое горячее желание — давать поминутно доказательства силы и постоянства своего чувства; оно готово отказаться от надежд, от счастья, от всего, что хотите; но не отнимайте у него утешения и радости доказывать вновь и вновь, что оно с охотой приносит себя в жертву, что оно отдает себя на заклание ради любимого существа; обрушьте на него какие угодно страдания, но никогда не ставьте под сомнение истинность и силу его любви; вот его оно хочет и в чем нельзя ему отказывать, ибо того требует природа, а верность природе для него превыше всего.

— Глубоко в душе я знала, что он не хочет, чтобы я была...

— Собой?

— Да.

Как сладостно то мгновение, когда увидишь любимого после разлуки, даже недолгой! Приятно вновь узреть предмет сердечной своей склонности!

Я верю в участие людей, я считаю, что если бы все люди, с рождения, учились бы заботиться друг о друге, то мир выглядел бы по-другому.

— Вот теперь — я знаю.

— Что?

— Почему у Катарины с Петером сущий ад...

— Вот как?

— Они говорят не на одном языке, им нужно их слова переводить на третий, понятный язык, чтобы они поняли их смысл.

— По-моему, всё дело в деньгах.

— Нет, если бы они говорили на родном языке и доверяли друг другу, то деньги не играли бы никакой роли.

— Ты со своими языками...

— Я ежедневно сталкиваюсь с этим на работе. Иногда — словно муж и жена говорят по испорченному телефону, а иногда — будто звучат два запрограммированных голоса, а бывает так — будто наступило межпланетное молчание и не знаю только — что хуже всего...

Возлюбленный изменил нам и предпочел другую — пусть так; но, по крайней мере, он должен быть неправ в своем выборе; мы предпочтем, чтобы виной всему было его непостоянство, а не наши изъяны; нам приятнее, если он несправедлив, — это не так обидно; а мне казалось, что Вальвиль не был уж так несправедлив.

... она уже давно знала, что благородные дары, данные ей судьбой при рождении: красота, очарование, ум, мужество — были не бесплатными подарками, но оружием, благодаря которому, может быть, ей удастся завоевать счастье.