Карл

В отдалении два всадника уже скакали прочь от Лувра. То был Ла Моль, а с ним Ортон. Маргарита указала на них Карлу.

— Что это значит? — спросил король.

— Это значит, — отвечала Маргарита, — что герцог Алансонский может спрятать в карман шелковый шнурок, а герцоги Анжу и Гиз — вложить шпаги в ножны: месье де Ла Моль сегодня не пойдет по коридору.

— Проследишь, чтобы несчастный ребёнок не сбежал домой в последний момент.

— И это тоже. Несчастный ребёнок, которого моя злая воля гонит в один из лучших отелей прекраснейшего европейского города. Бедняжечка.

Этот мир не любит таких, кто не как все, Маркус. Не позволяй никому говорить, кто ты.

Я один раз был близок к поцелую, когда меня лизнула... лошадь.

Когда сердце разбито, у тебя начинается существование с разбитым сердцем. Ты больше ни во что не влюблена. Когда сердце полностью разбито, в эту самую расщепленную секунду исчезает ум. Ум существует только пока есть сердце – любящий и нечто любимое. Однако с разбитым сердцем больше нет ума, потому что ты больше ни к чему не привязана.

Трудно в точности определить, что имеет значение, а что не имеет.

Трудно в точности определить, что имеет значение, а что не имеет.

— Месье Ардан, не ходите больше к Петерсонам.

— Почему?

— Месье Ардан, не ходите больше к Лейде.

— Но почему? Интересно... Простите, Карл, а она вас любит?

— Терпеть не может, даже ненавидит. Месье Ардан, улетайте, вы ведь всё равно улетите. Но я останусь! И пусть она меня не любит, пусть она меня даже ненавидит, но я добьюсь своего, понимаете, добьюсь! Потому что я богат, а они с отцом — нищие!

— Я не понимаю — вы хотите жениться на леди или купить её?

— Извините, Дурка.

— Нет, меня зовут Дарко, Дарко.

— И если я засуну эту ручку тебе в задницу и напишу там своё имя, может, ты тогда запомнишь? Тебе смешно?

— Да, то, что вы сказали про ручку в заднице, это было смешно. Это же невозможно написать в заднице.

— И это не помогло бы мне запомнить. Кто может читать внутри своей задницы?

— Тот, кому бы отрезали башку, а затем затолкали внутрь.

— Это ведь невозможно, правда? Если вы отрежете голову, он будет мёртв, и не сможет ничего читать.