Я, как мне кажется, способен описать процесс потери разума. Представьте себе голос, полный уныния и отчаяния, полный черной, тоскливой безнадежности. Ну и конечно же соответствующий тембр: этот голос тоскливо, бессильно гундосит, выражая всю безмерность своего отчаяния: «О нет же, Господи, Господи Боже ты мой, нет, нет...» Голос жуткий, унылый, настырно жалостливый — и очень громкий. Этот громкий и довольно-таки противный голос будет ингредиентом номер один. Второй ингредиент вполне очевиден: страх. Судорожный, панический страх. Несколько удивительно, что подобного рода страх мог сосуществовать с тоскливыми, рыдающими интонациями, но так оно и было. Третий ингредиент также предельно прост: случайные слова. Случайные слова, сцепленные вместе. Цепочка слов. Простых и беспорядочных. Безо всякой подлежащей структуры, без осмысленных повторов и логики. А главное — ВЫКРИКНУТЫХ ИЗО ВСЕХ СИЛ. Сбейте эти ингредиенты вместе, заставьте их сосуществовать, сосуществовать яростно, до исключения всего иного, и как раз оно и будет.
Алекс Гарленд
Cлайд с цитатойШрамы и татуировки... Нужно очень хорошо знать человека, чтобы задавать ему вопросы об их происхождении.
Все видят сны, но никто еще не смог рассказать мне, на что был похож его сон. Во всяком случае — так, чтобы я действительно понял, что они видели и чувствовали. Каждый из снов, когда-либо кем-либо виденных, принадлежит ему и только ему, он не может ни с кем им поделиться. Не может даже его вспомнить, во всяком случае — вспомнить верно и точно. Так, как это было на самом деле. Наши память и словарь не приспособлены для такой работы.
Я закурил свою вторую сигарету за день, но не потому, что мне хотелось курить. Просто я почувствовал — сейчас самый подходящий момент.
Я закурил свою вторую сигарету за день, но не потому, что мне хотелось курить. Просто я почувствовал — сейчас самый подходящий момент.
Трудно испытывать страх перед человеком, когда вы разговариваете с ним о «Звёздных войнах».