Герцог

— А почему не слышно? Я не понимаю, о чём они говорят.

— Ваше Высочество, подсудимый благодарит городские власти и одновременно как бы шутит со своей возлюбленной.

— Хорошо. Особенно кружевной воротник и передняя выточка ему очень к лицу. И вообще, он похож на покойного.

— Поразительно.

— Что, Ваше Высочество?

— Я говорю, поразительно, как наш народ гармонирует с природой!

Свои места вы знаете в сраженье;

Коль старшие падут — вам повышенье.

Их чувство — просто голос плоти.

Им только стоит утолить его -

И сразу наступает пресыщенье.

Когда мой взор Оливию увидел,

Как бы очистился от смрада воздух,

А герцог твой в оленя превратился,

И с той поры, как свора жадных псов,

Его грызут желанья...

О музыка, ты пища для любви!

Играйте же, любовь мою насытьте,

И пусть желанье, утолясь, умрет.

— Ну вот и славно… И не надо так трагично, дорогой мой… В конце концов, и Галилей отрекался!

— Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно!

Себе не вправе ты принадлежать.

Как факелы, нас небо зажигает

Не для того, чтоб для себя горели.

Охота — это прообраз войны: на охоте также есть свои военные хитрости, засады и ловушки, дабы можно было без риска для себя одолеть противника. На охоте мы терпим и дикий холод, и палящий зной, презираем и сон и негу, укрепляем свои силы, упражняем наше тело, чтобы оно сделалось более гибким, — одним словом, это занятие вреда никому не причиняет, а удовольствие доставляет многим.

Нас зажигает небо, как мы — факел, — светить другим; ведь если добродетель не излучать, то это всё равно, что не иметь её.