— Ладно, я перестаю умолять тебя не реветь. Возможно, эти слезы тебя исцеляют.
— Только не эти. Это слезы злости.
— Ну что ж, милая, если тебе это поможет, я твой друг навсегда.
— Ох, пап. Ты же знаешь, что это не считается.
— Ладно, я перестаю умолять тебя не реветь. Возможно, эти слезы тебя исцеляют.
— Только не эти. Это слезы злости.
— Ну что ж, милая, если тебе это поможет, я твой друг навсегда.
— Ох, пап. Ты же знаешь, что это не считается.
— Я действительно изгой. Думала, вырасту — что-то изменится, но...
— Умные люди часто чувствуют себя изгоями, родная.
— Возможно. Только что за радость быть умным, если ты произносишь слова, а никто не понимает, что они означают?
Я просто не понимаю! Как людям это удается? Как у них получается так запросто болтать друг с другом? Как они умудряются, я на знаю, попадать в струю, расслабляться и так легко отпускать направо-налево всякие шпильки да остроумные шуточки, а я просто сижу перед ними и думаю: Так, и о чем же мы все говорим? И что я должна сказать? А что не должна? И если все-таки должна или все-таки не должна, то — как? И вот, когда я наконец открываю рот, все, оказывается, уже убежали на три темы вперед!
— Ты никогда не страдал от неумения ладить с людьми, Джордж.
— Зато я страдал от неумения удержать их рядом с собой. Та же проблема, вид сбоку.