— (Шёпотом.) А вы сами никогда не желали чужих жён?
— (Наморщив лоб.) Милочка. Вы же должны понять — я творческий человек. И для вдохновения мне необходимо трахать всё, что движется, а что не движется — толкать и тоже трахать. Иначе у меня не получится дивных стихов, коими до сих пор восхищаются в мире. Секс — двигатель таланта. Желал, каюсь, желал. Но сугубо во имя искусства.
Несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве.
Если бы я мог еще верить в счастье, я бы искал его в монотонности житейских привычек.
О чем же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь...
Вот уже шестнадцать лет, как я печатаю, и критики заметили в моих стихах 5 грамматических ошибок (и справедливо). Я всегда был им искренно благодарен и всегда поправлял замеченное место.
Время изменяет человека как в физическом, так и в духовном отношении. Муж, со вздохом иль улыбкою отвергает мечты, волновавшие юношу. Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар.
Доселе в жизненной пустыне,
Во мне питая сердца жар,
Мне навлекал одно гоненье,
Иль лицемерную хулу,
Иль клевету, иль заточенье
И редко хладную хвалу.
Когда же волны по брегам
Ревут, кипят и пеной плещут,
И гром гремит по небесам,
И молнии во мраке блещут;
Я удаляюсь от морей
В гостеприимные дубровы;
Земля мне кажется верней.
Cлайд с цитатой