Алан Пэнгборн

«Сколько нужно воробьев, чтобы ввернуть лампочку?» — завертелся вдруг у него в мозгу безумный вопрос. Трое, чтобы ее держать, и три миллиарда, чтобы вертеть дом!

Это так тяжело: узнать, что твои представления о человеке оказываются неправильными… ты думаешь, ты его знаешь, этого человека… но вдруг оказывается, что не знаешь. Трудно осознавать, что лицо, которое ты любила, оказалось маской.

Это все равно, что быть единственным среди приглашенных на заседание Клуба плоской Земли, который верит, что Земля круглая.

Смешная вещь этот рассудок. Теряешь его незаметно и не понимаешь, что его уже нет. Понимание приходит потом, когда он возвращается, словно какая-то редкая птица, которая живет у тебя внутри и поет не по принуждению, а по собственной воле.

— Меня это не затрагивает, — сказал Алан. — Оно кончилось. И это все, что меня теперь может занимать, мистер Бомонт. Именно сейчас это единственная мысль во всем мире, которая меня как-то трахает.

У нас демократия. И иногда нам приходится терпеть что-то такое, что нам не нравится и чего мы категорически не одобряем.

— Какая же ты тварь, — выдавил Алан. В данной ситуации это высказывание было не самым мудрым, и его самого удивила собственная злоба.

Старк тоже удивил его. Он рассмеялся.

— Никто меня сильно не любит, не так ли, шериф Алан?

— Да, — сказал Алан.

— Ну что ж, это ничего, я люблю себя за всех. В этом смысле я настоящий парень Новой Эры.