– Чудной какой город у нас! – воскликнула она, обернувшись, но отец её оказался на корме, и она обратилась к Осене, сидевшему возле неё на бочонке. – И не понять, где ему начало, где конец…
– А где всему миру начало-конец? – спросил в ответ Осеня.
– Чудной какой город у нас! – воскликнула она, обернувшись, но отец её оказался на корме, и она обратилась к Осене, сидевшему возле неё на бочонке. – И не понять, где ему начало, где конец…
– А где всему миру начало-конец? – спросил в ответ Осеня.
Князь, водивший полки в бой и повелевавший тысячами, не мог приказать только одному – собственному сердцу.
Они помнят о смерти, неизбежно стерегущей каждого, одного раньше, другого позже, одного на поле битвы, другого дома или в пути. И нет смысла прятаться за чужие спины в надежде уберечься от неё. Она достанет любого и везде. И честь мужчины в том, чтобы встретить её достойно.
Из-за всего этого Снэульв был так же несчастен, как и она, и даже больше. Для мужчины и воина запутаться во всех этих противоречиях было гораздо больнее. И он не стал бы так яростно обвинять её во всём, если бы она была ему безразлична.
Перед взором её то и дело вставало лицо Снэульва, заслоняя всё иное. Образ его был для Загляды как драгоценный камень, спрятанный в тайниках души и освещавший для неё всё вокруг.
Не умея заглядывать вперёд, он не думал о возможных опасностях и поэтому казался храбрецом.