Розовая пора моей школьной жизни сплошной обман

Пить – это сов­сем не кру­то. Кру­то уметь ра­довать­ся жиз­ни в рам­ках уме­рен­ности и при­личий.

Ес­ли мы и даль­ше бу­дем ду­мать о прош­лом, это­му не бу­дет кон­ца и края. О том, что бы­ло в прош­лом го­ду, я мо­гу го­ворить бес­ко­неч­но. О ра­дос­тном, о ве­селом и о том, что заставит смеяться.

Ког­да столь тща­тель­но из­бе­га­ют ка­кой-то те­мы, будь то слу­чай­но или на­мерен­но — эта те­ма дей­стви­тель­но важ­на.

Ког­да го­ворят «но», всё ска­зан­ное до не­го мож­но спо­кой­но от­бро­сить.

От­кро­вен­но го­воря, я всег­да из­бе­гал ду­мать о бу­дущем. Или убе­гал? Нет, не сов­сем, хо­тя и близ­ко. Всё-та­ки из­бе­гал. Уж точ­но не дра­пал.

Как снег недавно, мягко скользят мгновенья. Свет луны смешивается со светом фонарей. И по­тому на­ши фи­гуры яр­ко выделяются на фоне ночи. Пом­нится, в своё вре­мя в фо­нарях сто­яли лам­пы с хо­лод­ным блед­ным све­том. Будь так сей­час, нам ста­ло бы ещё хо­лод­нее.

Но оран­же­вый свет, от­ра­жа­ясь от сне­га, да­ёт ка­кое-то ощу­щение теп­ло­ты. Хоть и ка­жет­ся, что сам снег вот-вот исчезнет от лег­чай­ше­го при­кос­но­вения, этот тёп­лый под­ра­гива­ющий свет го­ворит мне, что па­да­ющие в оке­ан на за­кате свер­ка­ющие сне­жин­ки от­нюдь не плод мо­его во­об­ра­жения.

Снег дей­стви­тель­но идёт. И мы дей­стви­тель­но про­вели этот день вмес­те. Снег – не­оп­ро­вер­жи­мое то­му до­каза­тель­ство, пусть да­же он ско­ро рас­та­ет, когда чуть по­теп­леет.

Ес­ли кос­нёшь­ся его, он ис­чезнет. Ес­ли поп­ро­бу­ешь скатать снежок, он сло­ма­ет­ся, рас­сып­ется. Да­же ес­ли ни­чего с ним не де­лать, зав­тра его уже не бу­дет.

А ес­ли по­года ос­та­нет­ся та­кой же хо­лод­ной, мо­жет ли случиться, что он ос­та­нет­ся здесь нав­сегда?... Но хва­тит ду­мать об этих бес­смыс­ленных «ес­ли». Я встряхнулся, от­бра­сывая ду­рац­кие мыс­ли. Всё рав­но я уже дав­но по­лучил от­вет, ещё в детс­тве, ког­да сле­пил сне­гови­ка.

— По­ража­юсь, сколь­ко ты пом­нишь вся­кой ерун­ды о при­ветс­тви­ях, хо­тя са­ма ма­ло с кем здо­рова­ешь­ся.

— Ты нас­толь­ко глуп? Пра­виль­но поп­ри­ветс­тво­вав че­лове­ка, лег­ко за­вязать с ним дру­жес­кую бе­седу. При­ветс­твия на­до знать обя­затель­но, — Юки­носи­та грус­тно и ус­та­ло хмык­ну­ла. — Впро­чем, в тво­ём слу­чае при­ветс­твие сле­ду­ет зас­чи­тывать за целый раз­го­вор.

— Ну да. Вот по­тому-то я и пред­по­читаю ни­кого не при­ветс­тво­вать.

... А ес­ли я что-то ре­шил, то дол­жен сде­лать. Так всег­да вы­ходит. Ме­ня ве­дут, тя­нут, под­талки­ва­ют, но в кон­це ре­шение дол­жен при­нять я сам. Та­кой уж у ме­ня ха­рак­тер. Тут не­чем хва­лить­ся и не­чем гор­дить­ся. Это прос­то при­выч­ка, она же — вто­рая на­тура. Если ты сам по себе, то и де­лать всё дол­жен сам. Это и зна­чит быть оди­ноч­кой. Мо­жете на­зывать ме­ня иг­ро­ком-уни­вер­са­лом. Хо­тя, чес­тно го­воря, это не зна­чит, что я мо­гу всё, нап­ро­тив, у ме­ня ма­ло что по­луча­ет­ся. Ес­ли хо­тите знать, в чём я дей­стви­тель­но мас­тер, так это в уме­нии убедить се­бя са­мого сдать­ся и отступить.

Звёз­ды так да­леко, что свет от них идёт де­сят­ки лет. Ви­дя звез­ду, мы по­нятия не име­ем, су­щес­тву­ет ли она сей­час. И по­тому они ка­жут­ся ещё прек­раснее. То, ч­то не­дос­ти­жимо, или то, что вот-вот ис­чезнет, кажется самым прекрасным на свете.

Раз­го­воры о прош­лом всег­да ког­да-ни­будь кон­ча­ют­ся. Ког­да прош­лое приб­ли­жа­ет­ся к нас­то­яще­му, их тема иссякает.

Зна­чит, при­ходит по­ра го­ворить о бу­дущем.

По­жалуй, мы все трое это понимаем. Но мол­чим.

Бу­дущее – это то, что нель­зя уви­деть, нель­зя поз­нать, нель­зя по­нять и че­го нель­зя из­бе­жать.

Мы не ви­дим его и не зна­ем, но сто­ит ему нас­ту­пить, как пу­ти на­зад уже нет.