Пелагия и чёрный монах

Оробевшая женщина — всё равно, что дрогнувший под карчетью неприятель.

Нипочём женщина в обморок не упадёт и истерики не устроит, если рядом мужчины нет, — сказала она. — Женские обмороки, истерики и плаксивость — это всё мужские выдумки.

Лучшее средство от истерики — хорошая затрещина.

Как говорится, комментарии излишни.

Чем сложнее и запущеннее положение, тем проще из него выход.

— Что ж, по-твоему, военные вовсе не нужны?

— Отчего же, нужны. Когда супостат напал и требуется отечество защищать. Но ничего другого им доверять нельзя! Никакого гражданского и тем более духовного дела! А у нас ведь в России военным чего только не поручают!

Одна святость только у скучных разумов бывает, а человеку мыслящему тяжкие искушения в испытание ниспылаются. Благ не тот, кто не искушается, а тот, кто преодалевает.

Худшее из злодейств — даже не погубить живую душу, а душу умершую к жизни воскресить и потом снова, уже окончательно, уничтожить.

У каждого из нас своя собственная норма. И долг индивида перед самим собой — подняться выше этой нормы. Человек тем и ценен, тем и интересен, ... если угодно, тем и велик, что он может меняться к лучшему. Всегда. В любом возрасте, после любой ошибки, любого нравственного падения. В саму нашу психику заложен механизм самосовершенствования. Если этот механизм не использовать, он ржавеет, и тогда человек деградирует, опускается ниже собственной нормы.

Настоящий, исполинский гений без омертвения некоторых зон души созреть до конца не может.