Одиннадцать минут

Я должна написать о любви. Я должна думать, думать, писать и писать о любви — иначе душа не выдержит, надломится.

Одиннадцать минут. То, на чем вертится мир, длится всего одиннадцать минут.

Все мне подсказывает, что я готова свершить ошибку, но не ошибается тот, кто ничего не делает. Чего хочет от меня мир? Чтобы я не рисковала? Чтобы вернулась туда, откуда пришла, и не осмелилась сказать жизни «да»?

Маркиз де Сад утверждал, что человек может познать свою суть, лишь дойдя до последней черты. Для этого нам требуется все наше мужество — и только так мы учимся чему-то.

Когда начальник унижает своего подчиненного или муж — жену, то это либо всего лишь трусость, либо попытка отомстить жизни. Эти люди не осмеливаются заглянуть вглубь своей души и потому никогда не узнают, откуда проистекает желание выпустить на волю дикого хищного зверя, и не поймут, что секс, боль, любовь ставят человека на грань человеческого.

И лишь тот, кто побывал на этой грани, знает жизнь. Все прочее — просто времяпрепровождение, повторение одной и той же задачи. Не подойдя к краю, не заглянув в бездну, человек состарится и умрет, так и не узнав, что делал он в этом мире.

... сеанс продолжается 45 минут, а если вычесть время на раздевание-одевание, неискреннюю ласку, обмен банальностями, то на чистый секс останется всего одиннадцать минут.

– Все хорошо, – сказал он. – Ты пришла туда, куда хотела прийти.

– Я не хочу шоколада, хочу вина. И хочу туда, вниз, в нашу комнату, где разбросаны книги и горит камин.

Как это сказалось, будто само собой – «наша комната»? Не это она планировала.

Лучше живи так, словно сегодня — первый (или последний) день твоей жизни.

Секс — это искусство обуздать необузданное.

Нельзя сказать весне: «Наступи немедленно и длись столько, сколько нужно». Можно лишь сказать: «Приди, осени меня благодатью надежды и побудь со мной как можно дольше».

Как входит свет в человека? Если дверь любви ещё не захлопнута.