Мулей

Если бы я решила так сделать — о чем я, естественно, не помышляю, — но предположим: так вот, чего бы я лишилась, умри я сейчас?

Ты бы лишила себя всех радостей: дружбы, любви, ржаного хлеба и лыжных походов, сказал психогейр.

А также глобального потепления (это уже я ему), птичьего гриппа, взрывов в метро, Третьей мировой, парня, который меня бросит, и экзаменов, к которым мне не хочется готовиться, и кош­маров, в которых папа, мама и Том падают, взяв­шись за руки, а кругом бьются стаканы и бутылки, кричат в ужасе люди, орут дети и болтаются выброшенные кислородные маски.

Умирая, человек бесповоротно убирает себя из кадра. Естественно, я походила по интернет-форумам самоубийц. Думала, найду там единомышленников, но стало только противно. Многие младше меня, а причины, которые толкают их на смерть, абсолютно никакие. Они не дозрели до того, чтобы захотеть умереть по-настоящему. Или они хандрят, не пойми почему, или их бросила девушка, или им приспичило отомстить родителям, которые их, видите ли, не понимают. Смерть — это же так романтично, в смерти есть величие, им кажется, она может быть началом чего-то или даже местью кому-то, эти сопляки ни черта не смыслят в том, с чем заигрались. Детский сад, штаны на лямках.

Пазл начат, собрана существенная часть, но по ней еще нельзя догадаться, как будет выглядеть готовая картинка. Это точно как моя жизнь.

... мы относимся к смерти со страшным пиететом и поэтому так жалеем всех, кого постигла потеря. Типа — ого, смерть. СМЕРТЬ. Ну ни фига себе, типа.

Cчитается, что бог — он особенный и очень креативный, а я думаю, что он как все. Поэтому я пишу «бог» с маленькой буквы.

Единственное, что человеку на самом деле следует знать, что от алкоголя пьянеют, причём иногда до свинского состояния.

Из планов на новый год у меня только один: попробовать умереть. Ума не приложу, правда, как это сделать. Традиционные способы такая мура. Все эти повеситься, застрелиться и тому подобное. Фу, вульгарно и пошло. Лучше всего разбиться на самолете. Но они, к сожалению, грохаются не так часто. Разве что в Африку податься? Но это такая морока... Ладно, подумаю ещё.

Раньше я не понимала, что заставляет людей бегать, но теперь я вижу что это связано с тем, как работает мысль. Когда человек быстро и долго бежит, мозг постепенно отключается. Мысли становятся тусклыми и безвредными. Другими словами, те кто бегает, от чего-то убегают. Пока они бегут, всё в порядке. Стоит им остановиться, проблемы возвращаются.

Меня всё время душат слезы. И чувство беспомощности. Всё должно было быть не так. Раньше я имела контроль над процессом. А теперь потеряла его, и скорей всего это уже навсегда.

Намекнуть им на то, что творится у меня в душе, равнозначно просьбе о помощи, но я не готова принять помощь, так что моя участь – носить маску и старательно посылать вовне сигналы «все хорошо», но не «отлично», иначе это вызовет подозрения.