Мартин Иден

Наверно, есть в нём какая-то злая сила, иначе откуда у него эта власть над ней.

Одни и те же безмолвные ласки производят одинаковое впечатление и на бедных работниц, и на девушек высшего общества.

То была извечная трагедия – когда ограниченность стремится наставлять на путь истинный ум широкий и чуждый предубеждений.

Усталость ума не вызывает такого острого желания выпить, как усталость физическая.

Неуклюжесть его первых опытов не была неуклюжестью посредственности. Их отличала неуклюжесть чрезмероной силы — та самая, что выдает новичка, который бьет из пушек по воробьям и на комара замахивается дубинкой.

Его не слишком огорчало, что ни одна его строка до сих пор не была напечатана. Писание было для него заключительным звеном сложного умственного процесса, последним узлом, которым связывались отдельные разрозненные мысли, подытоживанием накопившихся фактов и положений. Написав статью, он освобождал в своём мозгу место для новых идей и проблем. В конце концов, это было нечто вроде присущей многим привычки периодически «облегчать свою душу словами» — привычки, которая помогая иногда людям переносить и забывать подлинные или вымышленные страдания.

Его грубость отпугивала. Каждое грубое слово оскорбляло слух, а грубость его жизни оскорбляла душу.

Города, эти царства буржуа, убьют вас. Чего стоит логово торгашей, где я вас встретил. Гнилые души – это еще мягко сказано. В такой среде нравственное здоровье не сохранишь. Она растлевает. Все они там растленные, мужчины и женщины, в каждом только и есть, что желудок, а интеллектуальные и духовные запросы у них как у моллюска.

Деньги – ресурсы войны, в моем случае деньги и терпение.