Грозовой перевал

Я люблю папу больше, чем себя, Эллен, и вот откуда я это знаю: я каждую ночь молюсь, чтобы я его пережила; пусть лучше я буду несчастна, чем он!

«Входите» было произнесено сквозь стиснутые зубы и звучало как «ступайте к черту».

Предательство и насилие – это копья, заостренные с обоих концов: того, кто пускает их в дело, они ранят больней, чем его противника.

Нет, богу это не доставит такого удовольствия, как мне. Только бы придумать, как мне его наказать получше. Оставь меня в покое, и я выищу способ. Когда я об этом думаю, я не чувствую боли.

Чувствуют сердцем, Эллен, а так как он убил моё сердце, я не могу ему сочувствовать.

Да какое же это общество, когда люди ничего не знают, ни о чём не говорят!

Как вы умудряетесь жить здесь без книг? ... Отберите у меня книги — и я приду в отчаяние.

— Я вправе её целовать, если ей это нравится. И ты не вправе возражать. Я не муж твой: ревновать меня тебе не приходится!

— Я тебя и не ревную. Я ревную к тебе.

Вас никто не любит, никто не заплачет о вас, когда вы умрёте. Не хотела бы я быть на вашем месте.