1900. Легенда о пианисте

Просто удивительно, насколько это бесполезно, — играть на трубе, когда вокруг бушует война.

Ты жив по настоящему до тех пор, пока у тебя есть в запасе хорошая история и кто-то, кому можно ее рассказать.

В глазах людей видно то, что они увидят, а не то, что они видели.

«Один день — три осени» — китайский фразеологизм, означающий то чувство, когда ты настолько скучаешь по человеку, что один день тянется, как три года.

Однако, любой человек, привыкший жить в мундире, в конце концов, и мыслит тоже в мундире.

Так уж он был устроен. Почти как старина Дэнни: ему был чужд дух соревнования, ему было по барабану, кто победит: его интересовало все остальное. Все остальное.

Мы играли рэгтайм, потому что это музыка, под которую танцует Бог, когда его никто не видит.

Если ты не знаешь, что это, значит — это джаз.

Рэгтайм. Но казалось, это было нечто, доселе не слышанное. Он не играл — он скользил по клавишам. Это было подобно тому, как шелковое белье скользит по женскому телу, и оно танцевало под его пальцами. В этой музыке были все бордели Америки — но бордели шикарные, где даже гардеробщицы — и те красавицы.

Весь мир давит на тебя, а ты не знаешь, где он кончается. И вам не бывает страшно, что вас разорвёт от одной мысли о том, как он огромен?