Вера Павлова

Как всякая женщина, я кровожадна — я жажду крова.

Прошу: почаще меня проси

о чём-нибудь. Всё равно о чём:

открыть, найти, достать, принести,

подать руку, подставить плечо,

зажечь, наполнить, налить попить,

убить негодяя, родить дочь...

Прошу — проси, помоги забыть,

что я ничем не могу помочь.

Одиночество в квадрате окна, одиночество в кубе комнаты,

когда хочешь остаться одна и серьёзно обдумать, какого ты

чёрта лысого, хрена, рожна к этой местности взглядом прикована,

будто это — чужая страна, а родная — о, как далеко она!..

Но есть вещи, которые убьешь тем, что назовешь.

оцарапав острым крылом,

пролетел над самым столом

тихий ангел,

и сразу за ним

матерящийся херувим

Почистила зубы.

Больше я этому дню ничего не должна.

А может быть, биенье наших тел

рождает звук, который нам не слышен,

но слышен там, на облаках и выше,

но слышен тем, кому уже не слышен

обычный звук... А может, Он хотел

проверить нас на слух: целы? без трещин?

А может быть, Он бьет мужчин о женщин

для этого?

Научиться смотреть мимо.

Научиться прощаться первой.

Одиночество нерастворимо

ни слезой, ни слюной, ни спермой...

Давай друг друга трогать,

пока у нас есть руки,

ладонь, предплечье, локоть,

давай любить за муки,

давай друг друга мучить,

уродовать, калечить,

чтобы запомнить лучше,

чтобы расстаться легче.

Любишь книги и женщин,

и книги больше, чем женщин.

Я женщина больше, чем книга.

Повсюду твои закладки,

твои на полях пометки.

Раскрой меня посередке,

перечти любимое место.