Как всякая женщина, я кровожадна — я жажду крова.
Муза — женщина.
Музыка — женщина.
Поэзия — женщина.
Жизнь — женщина.
Ну как тут не стать лесбиянкой?
Как всякая женщина, я кровожадна — я жажду крова.
Муза — женщина.
Музыка — женщина.
Поэзия — женщина.
Жизнь — женщина.
Ну как тут не стать лесбиянкой?
Наше утреннее правило:
дурочек благодаря,
мы целуемся за здравие
женщин, бросивших тебя.
Я им не чета, я умница,
знаю: ты такой один.
…и за упокой целуемся
бросивших меня мужчин.
Любишь книги и женщин,
и книги больше, чем женщин.
Я женщина больше, чем книга.
Повсюду твои закладки,
твои на полях пометки.
Раскрой меня посередке,
перечти любимое место.
Дело не в подкрашиванье губ и век,
не в кружевах и блестящих камушках...
Женщина — это такой человек,
которому всё время хочется замуж,
как будто в бурях есть покой.
И никуда от этого не деться.
Даже когда мы поженимся с тобой,
мне за тебя будет замуж хотеться.
ты возбуждаешь меня
как уголовное дело
ты оставляешь меня
как бездыханное тело
ты забываешь меня
как роковую улику
ты причисляешь меня
к безликому лику
женщин
ты возбуждаешь меня
как уголовное дело
ты оставляешь меня
как бездыханное тело
ты забываешь меня
как роковую улику
ты причисляешь меня
к безликому лику
женщин
Now let your mind do the walking
And let my body do the talking
Let me show you the world in my eyes
Сударыня, будь вечны наши жизни.
Кто бы подверг стыдливость укоризне?
Не торопясь, вперед на много лет
Продумали бы мы любви сюжет.
Вы б жили где-нибудь в долине Ганга
Со свитой подобающего ранга.
А я бы, в бесконечном далеке,
Мечтал о Вас на Хамберском песке,
Начав задолго до Потопа вздохи.
И вы могли бы целые эпохи
То поощрять, то отвергать меня -
Как Вам угодно будет — хоть до дня
Всеобщего крещенья иудеев!
Столетие ушло б на воспеванье
Очей; еще одно — на созерцанье
Чела; сто лет — на общий силуэт;
На груди — каждую! — по двести лет;
И вечность, коль простите святотатца,
Чтобы душою Вашей любоваться.
Сударыня, вот краткий пересказ
Любви, достойной и меня и Вас.
А впереди нас — мрак небытия,
Пустынные, печальные края.
И девственность, столь дорогая Вам,
Достанется бесчувственным червям.
В могиле не опасен суд молвы,
Но там не обнимаются, увы!