Сегодня в город прибывают варвары,
К чему теперь сенат с его законами?
Вот варвары придут и издадут законы.
Сегодня в город прибывают варвары,
К чему теперь сенат с его законами?
Вот варвары придут и издадут законы.
В этих сумрачных комнатах обретясь давным-давно,
я все время пытаюсь найти хоть одно окно,
чтоб отворить его. Луч, проникший со стороны, я
мог бы счесть утешением. Проникший снаружи свет
сделал бы жизнь выносимей. Но окон нет,
и может это и к лучшему, что мне их не отворить:
возможно, что свет всего лишь новая тирания.
Кто знает, какие вещи может он озарить.
Душа, чурайся почестей и славы.
Но коли с честолюбием не сладить,
по крайней мере будь благоразумна:
чем больших ты высот достигнешь,
тем осмотрительней веди себя.
Ты твердишь: «Я уеду в другую страну, за другие моря.
После этой дыры что угодно покажется раем.
Как ни бьюсь, здесь я вечно судьбой обираем.
Похоронено сердце мое в этом месте пустом.
Сколько можно глушить свой рассудок, откладывать
жизнь на потом!»
Не видать тебе новых земель — это бредни и ложь.
За тобой этот город повсюду последует в шлепанцах старых.
Город вечно пребудет с тобой, как судьбу ни крои.
Прискорбно, что судьба несправедлива
к тебе, природой созданному для
деяний доблестных, успеха, славы.
Тебе здесь негде проявить свой дар
и ты коснеешь в низменных привычках,
ты делаешься безразличным, пошлым.
Смертным известно о настоящем.
Богам — начала и их концы.
О том, что близится, о предстоящем
знают только, склонясь над шелестящим
листом пергамента, мудрецы.
Иногда им в кельях, далеких от перепитий,
чудится странный гул. И они в него
вслушиваются, точно в мотив забытый.
Это — гул надвигающихся событий.
Населенье не слышит, как правило, ничего.
Когда не можешь сделать жизнь такой, как хочешь,
ты попытайся быть способным хоть на это
по мере сил: не унижай её мельчаньем
в несметном скопище сует, общений, связей,
речей, свиданий, посещений, жестов.
Не унижай преувеличенным значеньем,
и выворачиваньем с ходу наизнанку,
и выставленьем напоказ для любований
в бессмыслице собраний и компаний,
пока она не надоест, как жизнь чужая.
Когда встанет время отплыть в Итаку -
Помолись, чтоб долгим был путь,
И он будет мирным —
Потому что киклоп, лестригоны, Скилла
Не в морях, а в твоей душе.
Долгий путь,
Светлые заводи феаков,
Щедрые причалы финикян,
Мудрые беседы египтян,
А Итака — вдали,
Ждущая тебя старцем,
Просветлённым, умудрённым, богатым,
Ибо лишь для неё,
Каменистой, убогой, скудной.
Ты поплыл стать таким, как стал.
Один однообразный день сменяет
другой, такой же скучный и однообразный,
все то же нас сегодня ожидает -
вчерашняя тоска и несуразность.
Минует месяц, и другой придет на смену.
Нетрудно угадать, что он предложит:
такое надоевшее, бессменное,
что завтра уж на завтра не похоже.