Константин Михайлович Симонов

Я, верно, был упрямей всех,

Не слушал клеветы

И не считал по пальцам тех,

Кто звал тебя на «ты».

Я, верно, был честней других

Моложе, может быть,

Я не хотел грехов твоих

Прощать или судить.

Напоминает море — море.

Напоминают горы — горы.

Напоминает горе — горе;

Одно — другое.

Чужого горя не бывает,

Кто это подтвердить боится,-

Наверно, или убивает,

Или готовится в убийцы...

Письма пишут разные:

Слезные, болезные,

Иногда прекрасные,

Чаще — бесполезные.

Надо о славе судить,

только зная,

как она достаётся.

Как в сладких плодах — горькая кость не удивит меня,

Так в сладких устах — твоих слов злость не удивит меня.

Самих себя, да и печать,

Нам научить бы отличать:

Первымговорящего

От Впередсмотрящего.

Я очень тоскую,

Я б выискать рад

Другую такую,

Чем ехать назад.

Но где же мне руки

Такие же взять,

Чтоб также в разлуке

Без них тосковать?

С богом! И пусть ты не лжешь, что меня полюбила

Больше всех остальных... все же легче нам будет в разлуке.

Пусть что будет, то будет! Что было, то было...

И тобою и мной к новым судьбам протянуты руки!

Опять в газетах пишут о войне,

Опять ругают русских и Россию.

Я не могу писать тебе стихов

Ни той, что ты была, ни той, что стала.

И, очевидно, этих горьких слов

Обоим нам давно уж не хватало.

Упреки поздно на ветер бросать,

Не бойся разговоров до рассвета.

Я просто разлюбил тебя. И это

Мне не дает стихов тебе писать.