Алишер Навои

Пока весна цветет на сей планете,

И красота зеленых рощ — в расцвете,

И милость Бога всем дана на свете,

Пусть и для нас цветут красоты эти!

Добрые слова — сладость для чистых сердец, всем детям приятен халвы продавец.

Коварно небо, как хамелеон,

У чаши неба свой всегда закон.

Нет вечности для знатных, для царей,

Нет верности для счастья жизни всей.

Тот, от кого к другим исходит зло,

Увидит: всё назад к нему пришло.

Скряга испытывает жестокие муки, чтобы свое имущество сохранить, завистливый из-за своего позорного поведения не может спокойно жить. Один погибает от того, что мучит сам себя, другой болеет из-за своих поступков.

Великодушный славой знаменит,

А малодушных жизнь сама срамит.

Пусть в сад твоей души негодник не заглянет,

Посконный половик не скрасишь и цветком:

Навозный жук, смердя, и розу испоганит,

Нетопырю не виться мотыльком.

Счастлив тот молодец, который сладострастию не поддается, а несчастному старику и так ничего не удается.

Любовь — такой огонь могучий, что даже самой малой искры

Довольно, чтоб завесу неба сжечь всю дотла, как полотно.

А тело ведь намного тоньше, чем та завеса небосвода,

Когда его охватит пламя, скажи, как выдержит оно?

Душа — это царь страны тела, если она здорова, и тело здорово, если она больна, больно и оно. Того, кто владеет душой своей, можно считать царем царей. От чистоты и нечистоты души зависят чистота или нечистота тела, так же как благоустроенность и неблагоустроенность царства зависят от справедливости и несправедливости царя. Царь — душа государственного тела, душа — царь телесного государства.

Бейт:

«Для пользы государства здоровым должен быть прибежище страны — великий государь,

Душа для пользы тела здоровой быть должна, ведь в государстве тела она — великий царь».

Царь должен иногда быть милостивым, а иногда суровым. Чтобы отличать своего от врага, он должен быть проницательным и мудрым, чтобы отличать друга от недруга, он должен быть опытным и разумным, потому что и друг и враг из страха или надежды ведут себя как рабы царя. Они не покажут, каков их настоящий лик, пока не настанет удобный для этого миг.