— Да, но эту еду уже ели, это же очевидно!
— Так очевидно, что я даже не скажу «Очевидно».
— Да, но эту еду уже ели, это же очевидно!
— Так очевидно, что я даже не скажу «Очевидно».
— Эй, вы, внизу, слышите меня?
— Не говори с теми, кто внизу.
— Почему?
— Потому что они внизу.
[Смотрит вверх]
— Эти люди тебе не ответят!
— Почему?
— Очевидно, потому что они сверху.
— Зачем ты это сделал?
— Пусть они внизу поедят.
— А если так сделают все сверху?
— Они так и делают.
— Сколько еды туда доходит?
— Нисколько.
— Нельзя прожить тридцать дней без еды!
— Я не говорил, что не ел, просто там нет еды.
— Эээ, ты что ли коммунист?!
— Будет честно делить еду.
— Им, наверху, не нужны коммунисты.
На верхних уровнях можно есть, что хочешь, но ничего хорошего не ждешь... И мысли лезут в голову...
У тебя есть самозатачивающийся нож, и твой сокамерник пропал, когда ты был на уровне, куда не доходит еда, и ты не выглядишь как человек, голодавший месяц. Вывод же очевиден.
Я думала, тот, кто взял книгу, будет добрее к животным. Никто никогда книгу сюда не брал. Люди приносили всякое: стволы, арбалеты, ножи, факелы, клюшки, биты, даже велотренажер.