Входя в средний возраст, он проживал в ту пору в бунгало на Вудлэнд-Авеню. По вечерам он садился в креслo-качалку и выкуривал сигару, пока его жена, вытирая розовые руки об фартук, радостно докладывала об их детях. Его детям были знакомы его ноги, жесткость его усов против их щек. Они не знали, чем их отец зарабатывал, и почему они так часто переезжали. Они не знали даже имени своего отца. В городской переписи он значился как Томас Ховард. Он жил в Канзас-Сити не узнанным, обедал с лавочниками и коммерсантами, представлялся то скотоводом, то биржевым маклером, обеспеченным человеком, не утратившим понимания к простому народу. У него было два не до конца заживших ранения на груди, и еще одно на бедре. На левом среднем пальце была оторвана фаланга, что он аккуратно скрывал. Кроме того, он страдал блефаритом, что заставляло его очень часто моргать, как будто-бы творение был для него слишком ослепительно. Комнаты накалялись, когда он входил в них. Дождь падал жестче. Часы замедляли свой ход. Звуки усилялись. Он считал себя приверженцем Юга и партизаном, в той гражданской войне которая так никогда и не завершилась. Он не сожалел ни о грабительствах, ни о 17 убийствах которые были у него на счету. Он пережил еще одно лето в укрытии в Канзас-Сити, Миссури. 5 сентября 1881 года ему было 34 года.
Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса (The Assassination of Jesse James by the Coward Robert Ford)
Cлайд с цитатойБоб подсчитал, что он «убил» Джесси Джеймса приблизительно 800 раз. Он подозревал, что никто и никогда не воскрешал собственное предательство так часто и так публично. Боб отвергал обвинения в трусости, а Чарли с ними соглашался. Он говорил о миссис Зи Джеймс так, как священники говорят о Мадонне и писал ей длинные письма, в которых выворачивал наизнанку душу и молил о прощении. Ни одно из писем он не отправил. Покончив с собой, Чарли Форд стал в глазах сограждан идеальным убийцей Джесси Джеймса.
К октябрю 1883 лицо Боба Форда было известно добропорядочным гражданам лучше, чем лицо президента Соединенных Штатов. Чтобы стать знаменитым ему не пришлось, в отличие от Джесси, четырнадцать лет грабить банки и поезда.
Юпитером в любви клялась
И поцелуи расточала страстно,
Как женских слов жестокосердна власть,
Их лжи внимаем мы напрасно.
К октябрю 1883 лицо Боба Форда было известно добропорядочным гражданам лучше, чем лицо президента Соединенных Штатов. Чтобы стать знаменитым ему не пришлось, в отличие от Джесси, четырнадцать лет грабить банки и поезда.
Юпитером в любви клялась
И поцелуи расточала страстно,
Как женских слов жестокосердна власть,
Их лжи внимаем мы напрасно.
Не было ни красноречивых некрологов, ни посмертных снимков в мелочных лавках, ни толп на улицах, провожающих траурный кортеж. Никто не написал его биографию, никто не назвал в его честь ребенка, никто не заплатил двадцать пять центов, чтобы постоять в комнате, в которой он вырос. Раздался выстрел, вскрикнула официантка... Роберт Форд упал на пол и увидел перед глазами потолок. Он погрузился во тьму прежде, чем нашел подходящие слова...
Цветок любви до срока вянет
И сумерки таят печаль,
Но утром солнышко проглянет
И снова золотится даль.
Как море глубока любовь,
В ней утонуть так просто.
Но в море брошусь вновь и вновь,
Чтобы найти свой остров.
— Зачем ты убил его?
— Он бы убил меня.
— Выходит, единственная причина — страх?
— Да. И обещанная награда. Знаешь, чего я ожидал? Аплодисментов. Но их не последовало. Мне было всего двадцать лет, я не понимал, как это выглядит. И меня искренне удивило, что люди не аплодируют.