Туве Янссон

— А себе ты ничего не оставила? – спросил Мумии-тролль.

— Нет, — ответила мама. – Я не люблю шоколад.

О моя чудесная, моя изумительная катастрофа...

Верь мне: самое опасное — запереться в четырех стенах. От этого в голову лезут разные мысли.

Ненужное, отслужившее свой срок таит в себе невероятную красоту.

Неприкрытая аморальность делала её похожей на покачивающуюся на поверхности пруда кувшинку, к которой не пристает никакая грязь.

Одинаково важно знать две вещи: как быть одному, и как быть с другими.

Чтобы понять внучку, бабушка пыталась вспомнить, какой она сама была в переходном возрасте, но в её памяти возникал только образ милой послушной девочки. Мудрая бабушка пришла к выводу, что переходного возраста у неё ещё не было, и он может нагрянуть лет этак в восемьдесят пять, так что надо последить за собой.

Дорогая девочка, — чуть раздраженно ответила бабушка, — каждый человек должен совершить свои ошибки.

Муми-тролль взглянул на куст жасмина — сплошное сплетение голых веток — и с ужасом подумал: «Жасмин умер. Весь мир умер, пока я спал. Этот мир принадлежит кому-то другому, кого я не знаю. Быть может, Морре. Он не создан для того, чтобы в нем жили муми-тролли».

— Странная штука любовь, — сказала как-то раз София. — Чем больше любишь кого-нибудь, тем меньше он думает о тебе.

— Так и есть, — согласилась бабушка. — И что же тогда?

— Любишь дальше, — горячо ответила София. — И все ужаснее и ужаснее.