Софи Кинселла

Да, будь я элитным мудаком, меня бы восхитила мокрая стена.

Милая, я понимаю, что ты ожидаешь какого-нибудь катарсиса, что ты тоже выскажешься, и она всё поймет,  — говорит папа,  — но в жизни так не бывает. Я за свою жизнь достаточно говнюков повидал. До них никогда не доходит, что они говнюки. Никогда. Что бы ты ни говорил.

И с чем я осталась? Ни повышения, ни бойфренда. Только распухшие от слёз глаза и все считают меня спятившей.

Я знаю, куда пойти. Я знаю место, где меня всегда ждут. Дома, у мамы и папы.

Жизнь стала бы намного проще, если бы все разговоры можно было перематывать и стирать, как на кассете.

Открываю пудреницу, смотрю на себя в зеркало — мама родная, впервые вижу такую страшилу. Нос багровый, глаза красные, подводка вокруг глаз размазалась, и теперь я похожа на панду, а бирюзовые тени «блеск 24 часа» непонятным образом растеклись по щекам.

Торопливо нахожу очищающую салфетку и стираю все это безобразие, а когда лицо становится чистым и розовым, печально смотрю на себя в зеркало. Внутренний голос подсказывает, что заново краситься не стоит. И вообще, зачем мне макияж? Какой в нем прок, если мой брак распался?

Отношения — это когда у людей общие интересы и когда две родственные души находят друг друга.

Меня так и тянет предложить ему выпить. Вцепиться в него и попросить: «Не уезжай».