Макс Фрай

Ближний мир всякого человека — что-то вроде зеркала. И когда обнаруживаешь, что вокруг сплошь никчемные идиоты, впору задуматься, почему это вдруг у прекрасного и удивительного меня столь неприглядные отражения…

Если это имеет отношение к тайне, я бы предпочел оставаться в неведении, поскольку разглашенная тайна оскорбляет Истину.

— Ничего страшного, я никогда не обижаюсь, поскольку только необразованные плебеи способны обижаться на простую констатацию факта…

Когда желания совпадают с необходимостью — это уже, можно сказать, могущество.

... Мне не раз казалось, будто я делаю что-то не то. При этом все хорошо, все в порядке, все получается, мною довольны, меня хвалят, я — лучше всех... а все равно — не то! Но бывало и так, что мне грустно, и все валится из рук, и хочется спать по двадцать часов в сутки, потому что бодрствование не сулит особых радостей, но при этом на сердце легко и покойно, в глубине души я знаю: все правильно, все идет по плану, так и надо.

Ради таких пустяков, как начальственная мантия, я с постели на полчаса раньше подниматься не стал бы, во всяком случае, не в пасмурный день.

Для того, кто попробовал смерть на вкус, былые привязанности не имеют никакого значения, что бы он сам об этом не думал.

— «Обжора Бунба», шикарная паршивая забегаловка: горячие паштеты, лучшая камра в Ехо, блистательная мадам Жижинда и ни одной противной рожи в это время суток.

— Что, одни приятные рожи?

— Вообще никаких рож!

... во время насморка очень трудно сохранять веру в собственное могущество.

Жизнь человечья бывает двух разновидностей: или просранная, или ***анная.

Просранная — это когда скучно было жить. А ***анная, соответственно, если было весело.