Клайв Стейплз Льюис

Возьмись за дело, и ты заговоришь совсем по-другому.

Все погасло, и мы с Лисом снова остались вдвоем.

— Неужели мы таковы, какими увидели себя? — спросила я.

— Да. Все здесь правда.

— Но мы же говорили, что любим ее.

— Это так. У нее не было врагов опаснее нас. И чем ближе день, когда боги станут прекрасными, или, вернее, явят нам свою изначальную красоту, тем больше будет ревность смертных к тем, кто стремится слиться душой с Божественной Природой. Мать и жена, сын и друг станут стеной на пути у них.

— Разве боги не справедливы?

— Конечно нет, доченька! Что бы сталось с нами, если бы они всегда были справедливы?

Человек так же не в состоянии умалить славу Бога отказом чтить Его, как безумец не может угасить солнца, нацарапав слово «тьма» на стенах своей камеры.

Стыд хорош не сам по себе, а потому, что он побуждает нас заглянуть в свое сердце.

Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры.

Я не могу их вывести наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести.

Заснув на драконьих сокровищах с жадными, драконьими мыслями в душе, он и сам стал драконом.

Тут и произошло самое скверное во всей этой истории. Эдмунда подташнивало, он был мрачен и злился на Люси за то, что она оказалась права, однако сам еще не знал, что собирается сделать. И вот когда Питер обратился к нему, он вдруг решился на такую гадость, хуже какой не бывает. Он взял и предал Люси.