Кларисса Пинкола Эстес

Нередко творческая жизнь замедляется или застопоривается, поскольку что-то в нашей душе очень плохо о нас думает, и вот мы ползаем у его ног, вместо того чтобы дать ему по голове и убежать на свободу.

Высыхая, мы стараемся бодро ковылять, чтобы окружающие видели: у нас всё получается, всё хорошо, всё в порядке. Если мы потеряли свою душевную оболочку или нам не в пору та шкура, которую на нас напялило общество, мы превращаемся в калеку, но пытаемся это скрыть. И когда мы так поступаем, то жизнь съёживается, и расплачиваться за это приходится очень дорогой ценой.

Когда бы ни стали рассказывать сказку, сразу наступает ночь. В каком бы месте, в какой бы час, в какое бы время года это ни происходило, стоит начать сказку, как звездное небо и белая луна выглядывают из-за крыш и нависают над головами слушателей. Иногда к концу сказки в комнате наступает рассвет, а иной раз остается осколок звезды или лохматый клок грозового неба. И то, что остается, и есть сокровище, с которым предстоит работать, которое предстоит использовать в созидании души…

Я стою на площади

мёртвого города,

завязывая красные башмачки:

они — не мои,

а моей матери.

А прежде — её матери.

Их передают по наследству,

но прячут, как постыдные письма.

Дом и улица, откуда они родом,

скрыты, и все женщины

тоже скрыты...

Первозданная природа и Первозданная Женщина – два вида, которым угрожает полное исчезновение.

.. уборка дома – дело странное: она никогда не кончается. Отличный способ остановить женщину.

Волшебные сказки заканчиваются через десяток страниц, а наша жизнь продолжается. Мы – многотомные издания.

Душевный голод нужно утолить сразу же, не дожидаясь, когда он толкнёт на обжорство.