Кассандра Клэр

Порой законы принимают для того, чтобы их нарушить.

Предавать тяжело, а предавать ребенка — тяжело вдвойне.

Я чувствую, что обязан ему. Я слышал, что если ты спасаешь жизнь, то ты несешь ответственность за эту жизнь. Я чувствую, что несу ответственность за этого мальчика. Если он никогда не найдет, счастье, я буду чувствовать, что подвел его. Если он не получит ту девушку, которую любит, я буду чувствовать, что подвел его. Если я не смогу сохранить его паработая для него, я буду чувствовать, что подвел его.

Он выбрал другой путь — и это правильный путь для него, при всем том, что он пришел к нему довольно необычно. Это его путь. Не выбирай путь, который выбрал бы для тебя твой отец, или путь, который выберет твой брат.

Даже когда залечиваешь раны, уже никогда не будешь таким, как прежде.

— А на сторожевые башни вообще залезают? Ну, вообще?

Алина, посмотрев на Макса, рассмеялась:

— С какой стати кому-то залезать на сторожевые башни? Нет, это, во-первых, нелегально, а во-вторых, никому даром не нужно.

Ну, Алина! Ну никакого воображения! Изабель одна могла бы назвать кучу поводов залезть на башню. Плюнуть с высоты кому-нибудь на голову — чем не повод?

Иногда, когда я должен делать что-то, чего не хочу, я представляю себя героем книги. Думаю: а вот этот герой в той-то и той-то ситуации сделал бы то-то и то-то — и мне становится легче.

Это замечательно, подумал Саймон, что среди всех этих ужасных вещей, которые могут произойти и иногда происходят, всегда есть это. Всегда есть любовь.

Мужчины могут быть сильнее, но женщины терпеливее.

— Разбитое сердце не сможет само восстановиться, как они говорят. Ты любишь их обоих, и это разрывает тебя на части.

— Разрушенный дом не сможет сам восстановиться. Не сердце. Возможно, вам не следует воспроизводить цитаты, если вы не знаете их правильно.

Было что-то такое в запахе книг, в аромате чернил, бумаги и кожи, в том, какая пыль в библиотеке, казалось, она даже вела себя отлично от пыли в любой другой комнате, она была золотой в свете свечей, оседая, как пыльца на полированные поверхности длинных столов.