Фридрих Вильгельм Ницше

Я научился ходить: с тех пор я позволяю себе бегать. Я научился летать: с тех пор я не жду толчка, чтобы сдвинуться с места. Теперь я легок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собой, теперь Бог танцует во мне.

Ибо в том мое учение: кто хочет научиться летать, должен сперва научиться стоять, и ходить, и бегать, и лазить, и танцевать, — нельзя сразу научиться летать!

Еще у человечества нет цели.

Но скажите же мне, братья мои: если человечеству недостает еще цели, то, быть может, недостает еще и его самого?

Но государство лжет на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжет — и что есть у него, оно украло.

Трагическое в жизни великих людей состоит часто не в конфликте со временем и с низостью их ближних, а в их неспособности отложить свое дело на год или два; они не могут ждать. 

Я люблю лес. В городах трудно жить: там слишком много похотливых людей.

Люблю ли я музыку? Я не знаю: слишком часто я её и ненавижу. Но музыка любит меня, и стоит лишь кому-то покинуть меня, как она мигом рвётся ко мне и хочет быть любимой.

Тем идеал священен и велик,

Что мы достичь его вершин не в силах,

Но юноша, и дева, и старик

Перестают томиться им... в могилах.

Как радуга сияет идеал...

Мы знаем все, что радуга виденье,

Но идеал так мощно б не блистал,

Когда свои мы поняли стремленья...

Он навсегда б, как метеор, угас,

Когда б мы все пришли к его вершине...

И вера в жизнь и свет исчезла в нас,

И мы все умерли б, тоскуя о святыне.