Франц Кафка

Жажда беспредельнейшего одиночества. Быть с глазу на глаз с самим собой.

…хотя это и глупо, но, право же, наша уверенность в себе страдает, если мы не видим всех запасов, собранных в одном месте, и не можем одним взглядом определить объем всего, чем владеем.

Почему всегда так — даже при самых безоблачных обстоятельствах непременно отыщется собрат, готовый испортить тебе настроение?

— Вот ты, видно, в людях разбираешься, и пришел ты со стороны, разве ты не заметил, до чего она умная?

— Я заметил, до чего она несчастная...

Можно допустить, что Александр Великий, несмотря на военные успехи своей молодости, несмотря на отличное войско, которое он создал, несмотря на устремленные изменить мир силы, которые он в себе чувствовал, остановился бы у Геллеспонта и никогда не переступил бы его, причем не от страха, не от нерешительности, не из-за слабой воли, а из-за земной тяжести.

Человек дельный, конечно, узнает больше других.

Однообразие, размеренность, удобство и несамостоятельность моего образа жизни цепко держат меня и заставляют оставаться на том месте, где я оказался.

— Правда ведь, удивительно, что именно только ночь способна целиком погрузить нас в воспоминания?

Существуют, несомненно, злые люди, прямо-таки брызжущие злом.

— К вашим услугам.

— Чего тебе надо? — спросил адвокат. — Опять пришёл некстати.

— Но меня как будто звали? — спросил Блок не столько у адвоката, сколько у себя самого, и, вытянув руки, словно для защиты, уже приготовился бежать.

— Да, звали, — сказал адвокат. — И всё равно ты пришёл некстати. — И, помолчав, добавил: — Ты всегда приходишь некстати.