Фазиль Абдулович Искандер

Второй раз дядя Сандро покинул деревню уже после войны. На этот раз, скорее всего из осторожности, свои половинчатый побег он закончил в пригороде. Он остановился в таком месте, где колхозы уже кончились, а город ещё не начался.

Я вспомнил одну из баек нашего бессмертного Абесаломона Нартовича. Еще в бытность свою ответственным работником, он сопровождал какую-то немецкую делегацию, почему-то поднятую на уровень альпийских лугов. В районе Отхары гости залюбовались внезапно открывшейся им далекой белопенной струёй водопада.

— Это наши горные пастухи так транспортируют молоко, — сказал Абесаломон Нартович, свободно переводя величавые явления природы в величие дел человеческих рук, — внизу перерабатывающий завод.

Это сообщение оказалось неожиданным не только для гостей, но и для нашего переводчика. Он, конечно, водил туристов по этим местам, но с Абесаломоном Нартовичем впервые. К счастью, перерабатывающего завода за высокими пихтами не было видно, но было видно, как побледнел переводчик.

— Мы так решили, — продолжал Абесаломон Нартович, — чтобы не портить пейзаж трубами. И дешево и красиво.

Гости дружно закивали, особенно тронутые экологическими заботами Абесаломона Нартовича, а одна сердобольная немка поднесла переводчику таблетку валидола.

— Слабонервным не место в горах, — небрежно бросил в его сторону Абесаломон Нартович...

Она проходила сквозь жизнь с огромным букетом цветов, небрежно разбрасывая их направо и налево. Каждый получивший такой цветок, считал себя будущим хозяином всего букета, и на этом основании возникало множество недоразумений.

— Ты говорил, что знак твоего существования есть и на Земле,  — напомнил дьявол.

— Да. Это совесть. Никакими земными причинами ее не объяснить.