Эмилия Остен

Мишель — ее большая нечистая тайна, грех и наказание, а так сладко сознаться в грехе тому, кто свят.

Вера пустила в нем корни, он сам обратился в веру. Не разящее копье Господне, но саван удушающий.

Как же я могу наставлять вас в смирении, не зная, насколько уже смирила вас любовь!

И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне.

Меня с рождения учили говорить так, как принято, делать то, что принято, и поступать так, как от меня ожидают.

Вы, говорящий мне о свободе, сами сидите в клетке и щебечете оттуда, только ваша клетка еще крепче моей. Вас поймал сам Господь и никогда, никогда не отпустит.

Свобода — обман для дураков. Никогда и ни в чем мы не будем по-настоящему свободны.

Мне всегда казалось, что Господь гораздо больше того, что люди когда-либо осмеливались и осмелятся сказать о Нем. А потому я никогда не беспокоилась о том, поймет ли Он меня: тот Бог, что живет и струится вокруг, понимает абсолютно все. Все мои страхи, мою любовь и особенно — мою ненависть, не имевшую ничего общего ни со смирением, ни с боязнью совершить грех. Я верю, что мой Бог знает, какой огонь горит во мне, и как сильно я люблю Его, и что я должна сделать. Он поможет мне.