Джон Ирвинг

Но самая главная нетерпимость в Америке — это типично американская нетерпимость к людям, не добившимся успехов.

Если гордыня — грех, то величайший из грехов — гордыня добродетели.

Так мы и пытаемся мечтать. Так мы придумываем свою жизнь. Из нашей матери мы делаем святую, а отца превращаем в героя; и чей-то старший брат и чья-то старшая сестра — они становятся нашими героями тоже. Мы изобретаем то, что любим, и то, чего боимся. Всегда найдется утраченный храбрый братишка, и утраченная младшая сестренка тоже. Мы придумываем и придумываем: лучший отель, совершенная семья, курортная жизнь. И не успеваем мы вообразить себе все эти вещи — они от нас ускользают.

В отеле Нью — Гэмпшир мы привинчены на всю жизнь — но что такое немного воздуха в трубах или даже немного говна в волосах, если у тебя есть хорошие воспоминания?

Реальный мир трагичен и для тех, кто думает, и для тех, кто чувствует. Комичен он только для тех, кто идёт по жизни счастливчиком.

Я пытаюсь увидеть всю женщину, Конечно, я знаю, что она стара, но ведь представить чью-то жизнь помогают фотографии или что-то вроде фотографий. Я имею в виду жизнь целиком. Я могу вообразить её, когда она была гораздо моложе, чем я, потому что всегда остаются жесты и выражения, которые в крови, — они не зависят от возраста. Старая женщина не всегда видит себя старой женщиной, и я тоже не всегда вижу её такой. Я пытаюсь увидеть в ней всю её жизнь. В целой жизни человека есть что-то такое трогательное.

Ни к чему никогда не принуждай любимого человека. Естественно желание, чтобы он делал то, что ты хочешь или считаешь правильным; но лучше пусть все происходит само собой. Нельзя вмешиваться в жизнь других, в том числе и в жизнь того, кого любишь.