Джеймс Госс

Лучше думать о бутерброде с беконом, чем о том, что потом придется мыть посуду.

— Ему нужна помощь.

— Отнюдь. Думаю, он здесь самый счастливый из нас.

Париж. Вот где стоит обедать. Обед не обед, если ты не в Париже и не проторчал в ресторане так долго, что официанты уже принялись многозначительно стучать по табличке «Мы закрыты» у входа. И вежливо покашливать. Ах, никто не кашляет так вежливо, как парижские официанты.

Лучшая женщина — та, что любит читать.

— Бедняга совсем свихнулся. От него мало толку.

— Неужели? А разве это не живое доказательство того, что порой, непостижимым образом, несмотря ни на что, жизнь продолжается? Пусть даже для этого приходится закрыть глаза на суровую реальность.

— А как же Клара?

— Она в полную силу использует режим «Класс 3»б» на уроке истории». В таком состоянии она непрошибаема.

Когда мы виделись в последний раз, ты был доблестным спасителем миров. А теперь у тебя волшебная ложка и сломанный палец. На Земле ты бы сейчас ошивался у мусорных баков возле какого-нибудь магазина.

Истина, которую рано или поздно приходится усвоить, — о виновности заключенных их молчание говорит гораздо больше любых слов.

Люди — существа слабые, безвольные. Злодей в черном плаще им не нужен. Многие из худших решений в истории принимались в кабинетах людьми, которые хотели, как лучше.