Александр Исаевич Солженицын

На Литейном красногвардейцы перегородили дорогу: «Расходитесь! На панель!» И стали пачками стрелять. Одно красное знамя красногвардейцы вырвали… ещё тебе о тех красногвардейцах бы рассказать… древко сломали, знамя топтали… Кто-то рассеялся, кто-то бежал назад. Так ещё в спину стреляли и убивали. Как легко этим красногвардейцам стрелялось — по мирным людям и в спину, ты подумай — ведь ещё никакой гражданской войны не было! А нравы — уже были готовы.

Одна из утомительных необходимостей человечества — та, что люди не могут освежить себя в середине жизни, круто сменив род занятий.

И в предтюремные, и в тюремные годы я тоже долго считал, что Сталин придал роковое направление ходу советской государственности. Но вот Сталин тихо умер — и уж так ли намного изменился курс корабля? Какой отпечаток собственный, личный он придал событиям — это унылую тупость, самодурство, восхваление. А в остальном он точно шёл стопой в указанную ленинскую стопу, и по советам Троцкого.

Две загадки в мире есть: как родился — не помню, как умру — не знаю.

Человек умирает от опухоли — как же может жить страна, проращённая лагерями и ссылками?

... как легко раздразнить человеческое желание и как трудно насытить раздразненное.

Война – гибель. Война страшна не продвижением войск, не пожарами, не бомбёжками – война прежде всего страшна тем, что отдаёт всё мыслящее в законную власть тупоумия...

... Мы не отличаем намерения от самого преступления и в этом превосходство советского законодательства перед буржуазным!

Какая разница – счастье для потомков или счастье на том свете? Обоих не видно.

... человек по природе враждебен труду и ни за что бы не работал, если б не заставляла его палка или нужда.