У меня возникло ощущение, что только что я раскопал сам себе могилу и жду захода солнца, чтобы в нее лечь.
К страху давно уже привык, сегодня он вновь со мной.
Боюсь я взлететь, меня держит страх падения,
Словно я птенец.
У меня возникло ощущение, что только что я раскопал сам себе могилу и жду захода солнца, чтобы в нее лечь.
К страху давно уже привык, сегодня он вновь со мной.
Боюсь я взлететь, меня держит страх падения,
Словно я птенец.
Я отличаю добро от зла, отличаю... Я стараюсь быть хорошим, но ужасные моменты все равно случаются. И тогда меня переполняет страх, будто я вне себя нахожусь, и хотя я понимаю, что натворил, мне кажется, что это был не я.
Сказать по правде — я устал. Я устал быть один. Устал в одиночестве гулять по улицам.
... Нет на свете такой подлости, на которую бы не толкнул нас страх.
Не хочу смотреть, как рушится мир, в который я так верил.
Мне хотелось сбежать из города, подальше от суеты. Хотелось лежать под деревом, читать, там, или рисовать, и не ждать, что тебя кто-нибудь подкараулит и набьет морду, не таскать с собой нож, не бояться, что в конце концов женишься на какой-нибудь тупой, бессмысленной девахе.
Прежняя умственная и эмоциональная пытка, когда не можешь выдержать состояния одиночества, хочешь, чтобы кто-то был рядом, но приходишь в ярость, когда некто к тебе подходит, боишься, что, если он приблизится, произойдет то, о чем и сказать нельзя, так что в конечном счете страх от этого становится невыносимым, а одиночество — единственным выходом, возвращалась, кажется, на крути своя.
Знаешь, у меня складывается такое чувство, будто моя жизнь – это изощренный вид крематория.
В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. . Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А в том, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярёв не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть.
Убеждена: не следует говорить в адрес любви, даже если она давно ушла, нехорошие слова. От этого прошлое не изменится. А твое собственное будущее может осложниться. Не понимаю тех, кто не умеет достойно расстаться, посылает вслед тому, кого любил, скверные слова... Когда мне бывало особенно тяжело, я защищалась от своих бед... одиночеством. В моей жизни был период, когда я однажды просидела десять часов под дождем в лодке, решая, как мне дальше жить. Впрочем, разве это одиночество? Это передышка перед очередным рывком в жизни, состояние, когда ты остаёшься наедине с собой и Богом. Актриса, не познавшая любовь и горькое одиночество, никогда не будет искренней на сцене.