— Это что за штука?
— Кто? Этот вот вулкайзер? Я вижу, ты знаток.
— Мы с братом уложили его в 2017.
— Он был одним из самых крупных 3 категории. 2,5 тонн крутизны... или ужаса. Каждому своё.
— Простите его. Он фанат Кайдзю. Он их обожает.
— Заткнись, Герман! Я их не обожаю — я изучаю их. И я бы с удовольствием увидел живого Кайдзю вблизи. Хоть разок.
— Поверь мне, лучше не надо.
— Не подходите! Образцы Кайдзю крайне редки. Смотрите, но не трогайте, пожалуйста.
— Это наша исследовательская группа. Доктор Готлиб и доктор Гейслер.
— Да, ладно! Зови меня Гейс. Только мама называет меня доктором... Герман, это ведь живые люди! Может, поздороваешься?
— Я просил не называть меня по имени при посторонних! У меня за плечами десять лет революционных исследований!
— Ах, да. Само собой...
— Две сигнатуры? Две? Всего два новых Кайдзю у разлома, а не три, как я прогнозировал.
— У меня был невероятно тяжёлый день, ясно? А сейчас есть всего пять минут, пока мозг не погиб. И я не хочу тратить их на обсуждение твоей теории.
— ... должно быть три. Что-то не так. В этот раз три кайдзю должны выйти из разлома, а не два.
— Да ну?
— Три, а там два.
— Очень жаль. Обидно ошибаться.
— Я не ошибаюсь. Просто мы чего-то ещё не понимаем.
— Ну ладно. Мы ещё поспорим на счёт изъянов твоей модели моделирования в будущем, а в данный момент у меня вот-вот перегрузится нейромозг! Хочешь помочь? Помоги.
— Нет. Я не ошибаюсь. Есть лишь один способ узнать наверняка. Но для этого надо идти вместе... Я подключусь с тобой. Потому что... они делят нагрузку на мозг.
— Ты серьёзно? Ты пойдёшь на это ради меня? Вернее, ты пойдёшь на это со мной?
— Ну, когда альтернатива — это глобальное уничтожение, разве у меня есть выбор?
— Тогда, повторяй за мной: «Мы поимеем этого гада»!
— Ну, конечно! Мы все непременно поимеем этого гада!
— Ньютон, тебе крайне важно оказаться правым, чтобы оправдать свой образ жизни фаната Кайдзю, но у тебя ничего не получится.
— Ещё как получится, Герман. Не забывай — смелость города берёт, чувак.
— Ты же их слышал, они не дадут тебе оборудование. А если бы дали, ты бы себя угробил.
— Или наоборот, прославился.
— В начале атаки Кайдзю растеряли 24 единицы. Затем 12, затем 6. А потом всего 2. С момента атаки в Сиднее прошла неделя. Через четыре дня Кайдзю начнут появляться каждые 8 часов. А в итоге, каждые четыре минуты. Теоретически, двойное явление может произойти уже через семь дней.
— Мистер Готлиб, я собираюсь сбросить туда термоядерную бомбу. Мне нужны веские основания, а не теория.
— Что ж, выходит, у нас проблема. Потому что он не может предложить вам ничего, кроме теории.
— В начале атаки Кайдзю растеряли 24 единицы. Затем 12, затем 6. А потом всего 2. С момента атаки в Сиднее прошла неделя. Через четыре дня Кайдзю начнут появляться каждые 8 часов. А в итоге, каждые четыре минуты. Теоретически, двойное явление может произойти уже через семь дней.
— Мистер Готлиб, я собираюсь сбросить туда термоядерную бомбу. Мне нужны веские основания, а не теория.
— Что ж, выходит, у нас проблема. Потому что он не может предложить вам ничего, кроме теории.
— Мы ударим по разлому, мистер Беккет. Повесим термоядерную боеголовку в 1,5 тонны на спину «Эврики». Мощность взрыва равна 1200000 тонн в тротиловом эквиваленте. А вы и два других Егеря обеспечите прикрытие.
— А я думал, мы сопротивление. Где Вы достали такую штуковину?
— Русские могут достать всё, что угодно.
— Да, здорово вы облажались. Из-за вас нас всех перебьют, Райли. А я хотел бы вернуться живым — мне нравится моя жизнь. Так может, ты сделаешь всем одолжение и исчезнешь? Ты ведь это умеешь.
— Замолчи! Сейчас же!
— Да, конечно. Ты бы воспитал свою девчонку. Этой сучке нужен поводок.
— Проси прощения.
— Да пошёл ты!
— Я сказал, проси прощения!
— Я подбирала вам кандидатов. Я изучила вашу технику и стратегию боя. Бой на Аляске тоже.
— И что вы думаете?
— Думаю, вы непредсказуемы. Вы вечно отклоняетесь от стандартных боевых техник. Вы подвергаете риску и себя и команду. Боюсь, вы не подходите для этой миссии.
— Что ж, спасибо за прямоту. Может, вы и правы, но всякий пилот однажды понимает, что решение в бою принимает только он. А потом живёт с их последствиями.
— Именно этим я и занимаюсь.
— Сэр, что же вы делаете? Она же самый сильный кандидат из всех! Разве у нас есть другие варианты, а? Ответьте мне!
— Не стоит принимать моё внешнее спокойствие за чистую монету, рейнджер! И не надо думать, что Вам дозволенно нарушать субординацию! У Мако нет опыта, чтобы обуздать свои воспоминания в бою.
— Вы не поэтому отстраняете её. Я был в её воспоминаниях, и я видел всё.
— Мне нет дела до того, что вы видели.
— Я знаю, что она для вас значит. Я видел. Я... Стойте, подождите!
— Разговор окончен.
— Маршал! Маршал, мы можем поговорить ещё хоть одну секунду?! Вы спасли её, вырастили её. Но сейчас вы её не защищаете. Вы подавляете её талант.
— Первое — не смейте прикасаться ко мне. И второе — не смейте прикасаться ко мне. Так вот, вы понятия не имеете, что я за человек, и через что я прошёл. Я не намерен изливать перед вами душу. Я хочу, чтобы вы, как и все на этом объекте, выполняли приказы, и всегда стояли до последнего. Я не нуждаюсь ни вашей жалости, ни в восхищении. Мне нужны от вас лишь подчинение и навыки в бою. Если я требую слишком многого, возвращайтесь на стену, на которой я вас подобрал. Вам всё ясно?
— Да, сэр.
— Отлично.
— Насколько это серьёзно? Почему Вы мне не рассказали?
— А что рассказывать? Ты же знаешь. Первую серию собрали кое-как всего за 14 месяцев. Тогда не было времени думать о защите от радиации. Я провёл больше десятка боев. Какое-то время врачи ничего не находили. Ну, а затем, меня отправили в Токио. Я закончил тот бой в одиночку, но три часа я подвергался облучению. Мне сказали, что если я ещё раз выйду на Егере, то живым не вернусь. Мы с тобой — единственные, кто смог биться в одиночку. Поэтому я тебя и нашёл.
Cлайд с цитатой