Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут.
Вот красота-то куда ведет. Вот, вот, в самый омут!
Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут.
Молоду тебя замуж-то отдали, погулять-то тебе в девках не пришлось; вот у тебя сердце-то и не уходилось еще.
Молодость-то что значит! Смешно смотреть-то даже на них! Кабы не свои, насмеялась бы досыта. Ничего-то не знают, никакого порядка. Проститься-то путем не умеют. Хорошо еще, у кого в доме старшие есть, ими дом-то и держится, пока живы. А ведь тоже, глупые, на свою волю хотят, а выдут на волю-то, так и путаются на покор да смех добрым людям. Конечно, кто и пожалеет, а больше все смеются. Да не смеяться-то нельзя; гостей позовут, посадить не умеют, да еще, гляди, позабудут кого из родных. Смех, да и только! Так-то вот старина-то и выводится. В другой дом и взойти-то не хочется. А и взойдешь-то, так плюнешь да вон скорее. Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю. Ну, да уж хоть то хорошо, что не увижу ничего.
... честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать.
Ябедничество еще с детского садика для меня стало самой отвратительной вещью на свете. И еще был какой-то подсознательный страх, что стоит только раз попробовать кому-нибудь насолить или отомстить с помощью доноса, и потом уже будет невозможно вернуться обратно в прежнее состояние: было в этом всем ощущение какого-то безвозвратного падения, сродни проституции.
— Слыхали? Какого-то парня зарезали из-за девчонки.
— Вот такой нож! Прямо в сердце и печень задета.
— Что задето?
— Все задето!
— А крови натекло... В туалете весь пол залит!
— Две «скорых» приехало — а толку что?
— Не жилец!
— Да он в поезд сел.
— Кто? Убитый?
— Ага. А чемодан его девчонка сзади тащила.
— Так значит живой?
— Конечно!
— Вот город! Придешь вечером домой — и рассказать нечего...
Безусловно, передатчики сплетен нисколько не лучше, чем их сочинители. Это старое утверждение и очень правильное.