... как часто музыка незаметно делает просто хорошую картину культовой.
Наверное, о жизни любого человека можно снять кино... Только где потом найти столько зрителей?
... как часто музыка незаметно делает просто хорошую картину культовой.
Наверное, о жизни любого человека можно снять кино... Только где потом найти столько зрителей?
Искусство принадлежит народу. Конечно, кино – самое массовое из искусств, но музыка призвана воспитывать человека не только эстетически, но, если можно так выразиться, и политически. Нам песня строить и жить помогает.
Фемида в России не только слепа, но ещё глуха и бессовестна...
Прав Оруэлл — в обществе лишь два элемента существуют вне закона: власть и криминал. Во время революции они меняются местами, и только. Всё прочее остаётся прежним, середина не выигрывает ничего. Нас упорно загоняют в угол — ценами, отсутствием жилья, нищенской зарплатой, дикими налогами, дурацкими законами, ментовским беспределом, изуверской медициной, подставными террористами, войной, тупыми телепередачами, в конце концов — элементарно — палёной водкой… Мы ничего не можем исправить и не сможем исправить. Даже если захотим — сделаем так же, может, чуть лучше или чуть хуже, но в итоге ничего не изменится. В юности каждый мечтает изменить мир, но чтобы изменить мир, надо прежде изменить себя. А этого никто не хочет потому, что в понимании многих изменить себя значит — изменить себе. И в итоге пружина сжимается, а мы всё терпим, терпим… Как-то живём. По закону получается, что если человек имеет собственность под землёй и хочет до неё добраться, мы обязаны дать ему возможность смести к чёртовой матери всё, что находится над его собственностью. Защитить от этого может только государство. Но что делать, если тот человек и есть государство? И тогда какая разница для простого человека, кто отнимет у него вот эту реку, этот дом, эту жизнь — начальство или бандиты? Никакой.
У каждого человека есть музыканты, любовь к которым у него возникла сразу, с первого взгляда, с первой услышанной песни. Она странна и совершенно иррациональна, как и всякая любовь. Они могут быть гениями или бездарями, сочинять чудесные мелодии или петь любую ерунду, вести примерный образ жизни или же творить сплошные непотребства – это уже не важно: если человек запал на их музыку, ничего не поделать – приходится с этим жить. Когда его спрашивают, что он в «этом» нашёл, он не может ничего внятно объяснить, смущается, лепечет что-то об «оригинальном видении мира», не в силах выразить словами, что его элементарно прёт.
Музыка должна быть частью фильма, которая улучшает его. Нельзя просто взять и вставить любую мелодию, даже самую любимую композицию, думая, что она обязательно подойдет.
Меня всегда интересовало понятие времени, поскольку только кинематограф и музыка обладают полным контролем над временем. В кино можно прокрутить назад, вперед, ускориться, притормозить. Музыка существует одновременно в пространстве, в смысле гармонии, и во времени: она может менять темп, повторять мотивы и т. д.
Я всегда говорил, что, по моему мнению, цель музыки в кино передать то, что не видно в кадре или не сказано в диалогах. Это что-то абстрактное, наступающее издалека… и это должно привносить значение в фильм.
— Мы все видели первый фильм.
— А я нет. Я больше люблю Марвел.
— Мы тоже Марвел.
— Да, но как... Марвел под эгидой Фокса. Это если б Битлов продюсировали Nickelback. Тоже музыка, но хреновая.
— Так, крови из носа нет... Я обожаю Nickelback! И ротик свой грязный не разевай! И вообще выкуси — ведь Дисней купил Фоксов. [Показывает на свою голову] Ушки на макушке.
Я люблю старую музыку, года эдак до 1975-го, старое кино, эксцентрические комедии, винтажные одежду — я вообще довольно старомодная девчушка.