Ты уехала. Только пишешь,
что хотела бы быть поближе.
Но Британия — это свет.
Удивляешься всё и дышишь
свежим воздухом, а на крыше
часто думаешь обо мне.
Ты уехала. Только пишешь,
что хотела бы быть поближе.
Но Британия — это свет.
Удивляешься всё и дышишь
свежим воздухом, а на крыше
часто думаешь обо мне.
Я хотел быть с тобою, но по приметам дождей твои следы превратятся в мишуру фонарей, не оставляя ничего, сжигая в пепел мосты.
И кто-то это читает, но, к сожаленью…
Ничего, — говорил ей папочка, когда они были ещё в Порт-сити и, как дураки, думали, что в безопасности. — Ты — сжигающая огнем, милая. Просто большая зажигалка.
Ты для меня не какая-то победа — ты для меня все! Ты — мое дыхание, моя боль, мое сердце, моя жизнь!
Я купил духи, как у тебя, настолько по тебе скучал. Как дурак, пшикаю их на все свои вещи. Иду по улице, закрываю глаза и представляю, что ты рядом.
Последнее, что я мог сделать — больше не писать. Задохнуться в этой тёмной комнате твоих нервных рук и резких слов. И больше не писать о тебе. А потом и вовсе — не писать. Смотреть на незаконченные строки и не понимать: как это можно закончить?