Мои чувства к тебе уже не секрет,
Мокрый насквозь, от дождя, пишу на стекле
О любви, о том, что горит в груди.
Не уходи, я так боюсь остаться один.
Мои чувства к тебе уже не секрет,
Мокрый насквозь, от дождя, пишу на стекле
О любви, о том, что горит в груди.
Не уходи, я так боюсь остаться один.
Ветер с востока — жестокий,
Чувство — непрочно и зыбко.
Скорбь на душе беспредельна -
Я столько лет одинокий...
Ошибка! Ошибка! Ошибка!
Весточку, может, отправить
Той, с кем на верность клялись мы?
Не стоит! Не стоит! Не стоит!
Одна из причин, почему мы так жаждем любви и так отчаянно ищем её, заключается в том, что любовь – единственное лекарство от одиночества, от чувства стыда и печали. Но некоторые чувства так глубоко запрятаны в сердце, что только в полном одиночестве ты и можешь их обнаружить. Некоторые открывающиеся тебе истины о тебе самом настолько болезненны, что, лишь испытывая чувство стыда, ты можешь жить с ним. А некоторые вещи настолько печальны, что только твоя душа может оплакать их.
Вы кого-нибудь любили всем сердцем? Тот, кто был всё время рядом, вдруг неожиданно исчезает... Вы понимаете меня? И хотя ничего вокруг не изменилось, но только этого человека нигде нет. И разве это одиночество, которое разрывает сердце на части, не ужасно?
Мы не виделись на занятиях, она не отвечала на мои звонки. Каждый раз, возвращаясь в общежитие, я проверял, нет ли каких-нибудь сообщений. Но никто не звонил.
Случайные руки не дарят тепла, а от случайных поцелуев не замирает сердце. И следующим утром тебя накрывает одиночеством, которое ничем не заглушить. Забирая часть тебя, они ничего не дают взамен — разве что деньги. Но никакие деньги не могут компенсировать ту пустоту, что остается после них, и то отвращение, что преследует тебя в подсознании...
Любовь моя за тридевять земель,
благодарю, прощаю Бога ради
за то, что жить в эпоху перемен
мне повезло в твои глаза не глядя.
На страх и риск, мучительно, с трудом
и так легко, как мне даете ныне,
не меряя себя твоим стыдом,
твоей надеждой и твоей гордыней.
Наверно, так устроила судьба
надменная, заботливая, чтобы
я стал за неимением тебя -
тобой и чем-то большим, чем мы оба.
И точно там, где мне всего больней
тебя, всего смертельней, не хватало -
я рос. Так рвутся из живых корней
над спилом стебельки побегов малых.
И не торгуясь с Богом и судьбой,
согласно или вопреки природе,
так я и заполнял самим собой
зияющую пустоту напротив.
И вот уже не стало пустоты,
а что осталось, мною зарастает.
И я не нахожу, куда здесь — ты.
Но мне тебя так странно не хватает.
По поводу же так называемой идеальной любви… Для меня идеальная любовь — это сильное духовное и физиологическое потрясение, независимо от того, удачно или неудачно в общепринятом смысле оно протекает и чем заканчивается. Я полагаю, что чувство любви всегда одиноко и глубоко лично. Даже если это чувство разделено. Ведь и человек в любых обстоятельствах страшно одинок. С любым чувством он вступает в схватку один на один. И никогда не побеждает. Никогда. Собственно, в этом заключен механизм бессмертия искусства.